Я ношу в себе сердце снега.
Целое сердце снега
бездомного белого поля,
где проваливаюсь
в январь
по колено, по горло, залпом,
задыхаясь огромным небом,
обжигаясь об чей-то голос,
закрываю
глаза
смотреть
как в тени черноруких деревьев,
левой мышцы пыльной кулисы
и ладоней с кривыми жизней
ты приходишь меня искать.
Где-то там внутри сердца снега.
Я держу его,
чтоб согреться.
Я лежу под ним сухостоем.
Снюсь себе
пережившим зиму.
Я ношу в себе сердце ветра.
Целое сердце ветра.
Всё в трещинах и босое
Оно пляшет по городам.
Люди тихо сидят,
им слышно,
как оно вышибает искры
и осколки звёзд из-под пяток,
вытанцовывая тебя
из камней мостовых,
из хриплых
песен,
что остриями лезвий
разрезают швы
меж лопаток,
выпуская оттуда
птиц.
Тела вдоль – безымянные реки.
Пальцы вязнут в песке
и в иле.
Сквозь меня – проплывают
рыбы
между третьим и пятым
ребром.
Они знают, где выход в море.
В целое сердце моря.
И под их плавниками
листья
прорастают
сквозь чешую.
Я ношу в себе сердце цвета.
Как лоскутное одеяло.
Перекроенное стократно
затаскалось давно
до дыр.
Через них прорываются
иглы
красно-желто-зелёных
красок.
Оно бьётся, хрипит и дышит.
Зарастает густой травой.
Ты повесь его на цепочку.
Надевай только к праздничным платьям.
Моё сердце сейчас – шарманка.
Можешь ручку крутить
и слушать
Тридевятой струны звучанье.
Тайноводства восьмую ноту.
Моё
тёмное
сердце
света.
Да кому оно нынче нужно
без оправ из слоновой кости,
всё издёрганное, живое,
без подсказок и партитуры –
его только на память петь
на мотив, который покамест
не случился еще
в подлунном.
У того, кто его придумал,
абсолютный,
нездешний
слух.
С каждым годом мне всё больнее.
С каждым шагом мне всё прекрасней.
Обрушенье пролетов лестниц –
каждый новый его удар.
Отползаю на три ступени,
собираюсь в комок,
чтоб прыгнуть.
Но срываюсь.
Всегда срываюсь
в пустоту
своих
подземелий.
Говорят, правда, лишь в пещере,
может статься, родится тот, кто
заполняет тоски зиянье
тем, что не перестанет
быть,
долготерпит и всему верит,
до бескрайности
продолжаясь,
льётся, светом
течет по венам,
осязаемым делает путь.
Если в каждом своем Аиде
знать, что где-то звезда непременно,
что за самой последней границей –
источник прозрачной воды,
может, выйдет тогда, что дорога –
это иго, которое благо,
может, выйдет тогда, что сердце –
это бремя,
то,
что легко.
Декабрь, 2015