ты актриса. манила меня пальцем и звала к сцене,
совращая взглядом своим и кружевным боди.
уверяла меня, роман о нашей любви - бестселлер,
а мы, как авторы, заслужили Нобеля.
ты актриса. и влечение к тебе, подобно пьянству,
словно стакан за стаканом и безумный дикий угар.
подобно пьянству, мне это
не оставило шансов -
и по печени, и по сердцу удар,
и по легким моим, и по потеплевшему от стыда лбу,
и по волосам моим, что небрежно так легли наискось.
подобно большевикам, мои органы шли на бунт.
селезенка, желудок и каждая абсолютно кость.
ты плохая актриса. ты играла, будто тебе ганорар
не платили столько, сколько ты существуешь и есть ты.
изображала собаку, мол "весь мир - конура,
что мы на цепи - только поэтому вместе".
(я стоял в авангарде этих событий, грустил,
все посторонние говорили: "смирись, да расслабся".
ты на сцене кричала партнеру: "пусти!"
падала на пол: "оставь меня! баста!"
на что режиссер недоуменно закатывал брови,
шепотом да через крик вопил: "дура! сценарий!
что возомнила ты под собою?
тебе что по голове надавали?")
но тебе было наплевать, ты продалжала реветь.
(в это время зрители начинали чуять неладное).
ты говорила партнеру: "уйди! я изменила себе,
влюбившись в такого подонка и гада".
чувствовал я, как звуки через зал пробираются в ложе,
где одупленно я понимал, для кого эта сценка,
что конура разрывается и,
на бульдога похожая,
ты свободу почуяла, оттолкнулась от стенки.
кинулась на меня: "больше не жди, не надейся,
ты бессовестный чертов ублюдок из Польши.
уедь в аэропорт и сядь на ближайший рейс там,
и улети, чтобы тебя я не видела больше".
выскочив из зала,
держа мысли насильно свои,
весь организм аплодировал - произошла революция.
надо же, как изначально надо было начаться любви
чтобы
под
конец
так
чудовищно
сдуться...
бухнув свое тело в такси, сзади кричала ты "стой!"
бежала раздетая: "я поторопилась вроде бы".
но я молчал.
ведь это была твоя самая гениальная роль,
а я, как автор ее, заслужил непременно Нобеля.