боль рекою течёт илистой, нескончаемым древним Гангом.
я рисую на окнах лица. боль танцует немое танго. я рисую тебя, как прежде, не смотря на протесты смысла, подавляя его мятежность...
в Ганге жёлтом не тонут мысли. приходя, они что-то шепчут, у постели дежурят ночью непрерывно гудящим шершнем. ты во мне слишком жив и прочен. не исжечь кислотой и сталью, не продать никому за пенни. притворяться [и всё] нормальной, по тебе расшибать колени. можно лишь сидеть на колёсах, из артерий вычерпывать воду…
ты не знал ничего о вёснах, я не знала совсем о бродах. мы повязаны были. были. что случилось, кто объяснил бы? и по щелям осядут пылью все ненужные крылья/нимбы.
…а река в вены гниль вливает. в звёздах вечность не гаснут свечи. говорят, что «так не бывает», только я это вижу сквозь веки, только я это чувствую, знаешь – боль течёт и течёт постыло, и гремит черепами жутко, разрушая иллюзии, Шива…