Москва прощается с зимой,
В природе, в жизни оживленье.
Художнику пора домой,
И он в хорошем настроенье.
Хлопочет старый Пантелей -
Слуга усердный и надёжный:
Все вещи (те, что потеплей)
Он уложил в сундук дорожный.
И вот уж прибыл экипаж,
Художник вышел из прихожей:
"А шубу уложил в багаж?" -
"Всё уложил, и шубу - тоже!".
Смотрел карете вслед с тоской,
И сердце как-то защемило,
Прощаясь, помахал рукой,
Потом назад побрёл уныло.
Вдруг ... шубу видит Пантелей:
Висит на вешалке в прихожей!
Протёр глаза... Висит - ей-ей!*
Не может быть! На сон похоже!
Услышав Пантелея вскрик,
Вошла в прихожую хозяйка
И ... видит шубу. "В сей же миг
Ты с шубой на вокзал езжай-ка!" -
"Сию ж минуту!" - он в ответ.
Но, к вешалке шагнув поближе,
Опешил вдруг: "А шубы нет!
Лишь на стене ... рисунок вижу!".
* Ей-ей - действительно, ей-богу.
Айвазовский постоянно жил в Феодосии, но часто приезжал в Москву на выставки
картин. В Москве он жил у одной и той же хозяйки, и там он подружился со
слугой Пантелеем. Пантелей был участником Крымской войны, много рассказывал
о тех событиях, и художник по его рассказам написал картину "Малахов курган".
А история с шубой имела продолжение. На следующий год Айвазовский снова
приехал в Москву и удивился, что хозяйка не встречала, срочно уехала куда-то,
а Пантелей был каким-то смущённым. Художник обратил внимание на побелённую
стену у вешалки в прихожей. Пантелей признался, что у хозяйки снимал жильё
богатый купец, который был в восторге от нарисованной шубы. Он уговорил
хозяйку продать эту картину за большие деньги. Нанятые мастера отбили зубилом
со всех сторон до дранки "шубу" и вместе с дранкой сняли её. Пантелей тогда
очень расстроился, т.к. та картина - "большая честь и память для дома".