Ночь рассыпала тороватая,
в поднебесье свои жемчуга -
ах, какими напрасными тратами
в жизни этой всегда я жила!
Расточала, не думая вовсе,
всё, что ценного было в душе
в чьи-то пригоршни, щепоти, горсти,
а порою и мимо вообще.
И струилось, лилось и плескалось,
и черпалось со дна совсем,
и хоть капелька там оставалась,
но хватало её на всех.
И я только теперь понимаю,
когда прожита жизни две трети -
только так без конца отдавая,
и возможно хоть что-то сберечь.