Не плачь о том, чей голос был рекой,
ручьём альпийским, брошенным строкой
нерукотворной лирики в долину
с одной из ослепительных вершин.
Он врачевал, тревожил, ворожил,
смягчал сердца и мял их словно глину.
И он же обращался в океан,
в бунт волн, что омертвелости не терпят,
взмывавших до небес, внушавших трепет.
С каким Крестом в довесок был он дан,
вот этот голос, бравший за живое,
мальчишке из пастушеской Савойи?
С каким?.. Не с тем ли, росшим изнутри,
что убивал, подтачивая тело?
Тьмы шепоток подначивал: умри,
не бейся с вепрем смерти оголтелым –
то Шахматы Господние, подвох?
Молчит, молчит непостижимый Бог.
Мальчишка этот был тебе как брат.
Он радости твоей был трижды рад.
Он в каждой ноте длившимся мгновеньем
жил, как последним. Он светился весь
в распахнутом наружу естестве,
да так, что ты немел в ошеломленье.
И прежний опыт выбросив, как хлам,
ты сызнова, забыв азы и числа,
у этого мальчишки жить учился.
Ты, весь свой век скользивший по верхам,
блуждавший в непролазных дебрях века –
свет различил, почуял человека.
Не плачь о том, кто биться, бунтовать
и бражничать никак не мог в полсилы.
Всё кануло… и даже ветер вспять
не воротить, но у родной могилы
нет, нет, не плачь, подпитывая тьму,
а улыбайся брату своему.
Сонназ. Экс-ле-Бен. 25-26 октября 2015 года