Зима за решеткой ручьями уходит,
Берёзовый сок потянулся к ветвям,
Знакомый воробушек славит погоду, -
По звукам сумел догадаться, что там.
Сумел догадаться… Нас заперли крепко,
Рабочим быдлом нашинкуют в этап.
На волю родным нас не выдернуть. Репка
Сидит, лает жучка, и мат-автомат.
Летят вереницы к родимым гнездовьям,
Несметные стаи пичужек, скворцов,
А нам за решеткой такие условья,
Скорей превратить всех в помоечных псов.
Нет связи с родными, их нужды сокрыты,
Попыткам обмолвиться окрик, запрет.
И наши записки с опасною прытью
К тому попадают, кто в карцер запрёт.
Сквозь жалюзи окон на фоне решеток
От птицы какой-то шарахнулась тень.
К родному гнездовью летал я бессчётно
От всех сторожей, будь то ночь или день.
На крыше, мне слышно, воркует голубка, -
Весенняя радость хозяйки гнезда.
А мы в этой клетке… Нам круглые сутки
О всём, что живое, толкуют: нельзя!!!
Одно мне бальзамом на раны, на язвы,
Что я всё доверил Христу навсегда.
Ему значит нужно, чтоб в будни и в праздник
Сидел, мне готовы питьё и еда.
Бесплатно помоют, поднимут, уложат,
Пока эту репку посадит судья.
Хомут нам сошьют и железные вожжи.
Ярмо примеряет закона статья.
Глаза нам зашторены окриком грозным:
Ты чурка с глазами на срезе сучков…
Со стаями птиц этим утром морозным
Опять незаметно ушел из оков.
Слеза закипает в сердечных глубинах
За радость, что нету цепей для души.
Летит моя мысль в воркотне голубиной,
И ходит по полю… сюда не спешит.
Склоняюсь и рву богородскую травку,
Слезун нахожу на знакомых местах…
Вдруг кто-то опять по «кормушке»* шарахнул,
Слепой матерщиной забросил нам страх…
Но… чудо-мгновенье… в пруду искупался…
Успел. Не застали… В околок ушел…
Кормушка грохочет разверстою пастью…
Ягненок напиться – спешит туда волк.
Мгновенье… Березовый сок наполняет
Бутылки и банки; склоняюсь и пью…
Удар «анальгина»**, и жучка вдруг лает,
На мне упреждая хозяина нюх.
С молитвою силы ко мне возвратятся,
А бденье ночное омоет всю пыль…
За дверью хохочут, обычные лясы, -
И это не сказка – кошмарная быль…
А если уж солнце прорвется, увижу
Вдруг радостный храм, ликованье друзей…
От нас мало значит, сумеем ли выжить.
Мне видится вновь Колизей.
От Божией ласки в слезах захмелею,
В небесную сладость в молитве уйду.
Смиряюсь со всем и тоской не болею.
Господь, исцели моё сердце и дух. 05.04.1986, тюрьма.
* «кормушка» – в тюремной двери небольшое окошечко по размеру миски, в которую передают еду.
** «анальгин» – деревянный молоток, окованный жестью, на метровой ручке, Которым бьют по решётке, проверяя её крепость, и по рёбрам заключённых, когда проверяющий утешается своей властью, говоря: «это вам лекарство от всех болезней.