он застрял в стеклянном вакууме
и вперил свой взор на меня,
Фицджеральд, - ищет новых талантов,
для века каменных вех и машин,
с торчащими трубками,-
я тяну к нему свои руки,
и кричу, что умею писать.
"я умею писать,
я умею писать, драться, любить, танцевать"
глаза смотрят тарантулом,
мое тело пятится назад,
пятнами покрыт клозет,
в нем спрятался от чужих судеб
и скомканных бед.
мой обед - твоей жизни структура.
я закурю, одену куртку,
выйду голым на мокрый подоконник,
присяду с карниза и буду кричать,
что бы вы сняли с пасти намордник.
пошли лучше вкушать пасту
на берегу океана,
слезно пуская фурункулы радости
в пристань.
слышишь гул?
это по пятам спешат приставы.
я приставлю к виску пистолет,
улыбнусь, и выплюну пулю
в раскаленный песок,
убив-заколов всех ваших
новых Божков.
вкушай же внимательно,
что бы мои стекла-текста
залетали в голову
сквозь амбразуру,
души понимание
рождая свое.
и что мне делать,
когда в руке зажата
холодная сталь?
я пророк
или охотник за призраками?
в ноздри украдкой зашла
телесная гарь.
"хватит,
хватит,
хватит, я лишь создаю для ваших глаз новые призмы!"
пробираясь из ста с лишнем зим
в летние огни картин, путан,
на ваш пир скрытых пуритан.
"свергнем же всех королей",
забравшись на коралл
прокричал капитан /
смотри, где-то на другой стороне
Капитолий пал. я взбираюсь на
параплан и уношусь,
меня ждет
совсем иной Океан.