Заметки старого брюзги, у которого высохли мозги
Ныне пошла мода на коверканье классики. Гамлет на сцене ходит в джинсах, распивает кока-колу и рассуждает о том, быть или не быть экономическому кризису. Хлестаков объясняется в любви к Анне Андреевне и Марье Антоновне на качелях; правда, уже у Ильфа и Петрова он ходил по проволоке – намек на тогдашние постановки Мейерхольда. Евгений Онегин в каком-то западном оперном театре поет несусветный модернистский бред. Так почему же поэты-переводчики должны отставать от новаторов-режиссеров? В 19-ом веке они шли впереди их.
Возьмем знаменитое стихотворение Генриха Гейне “Ein Fichtenbaum steht einsam”(«На севере диком стоит одиноко» в переводе Лермонтова). Что только не сажали наши великие поэты «на голой вершине» (Лермонтов), «на пригорке крутом» (Фет), «на голом утесе" (М.Л.Михайлов), «на дикой скале» (Тютчев)? Лермонтов, которого Вяземский попросил перевести это стихотворение перед самым отъездом поэта на Кавказ, в спешке посадил, как и Гейне, сосну. Но ведь «сосна» в русском языке – женского рода. Не понятно, с какой стати она вдруг стала мечтать о пальме. Долго и нудно пришлось нашим литературоведам растолковывать эту аллегорию (мол одиночество, дружба и т.д.), как, кстати, и объяснять появление гривы у львицы, кажется, в «Демоне».
У Фета в переводе вырос дуб, хотя это дерево средней полосы Европы и на севере диком он действительно чувствует себя одиноким. А вы разве не чувствовали бы одиночество, если бы вас, скажем, из Рязани, забросили на остров Врангеля?
М.Л.Михайлов почему-то выбрал ель. Наиболее удачным лесником, на мой взгляд, оказался Ф.И.Тютчев. У него о пальме мечтает кедр. Чем не мужчина! Да и снежный наряд у него замечательный и влюбиться заочно в пальму он вполне мог.
Мне, непрофессионалу, а любителю-переводчику, невозможно тягаться с классиками. Но я все-таки попробую посадить «на севере мрачном» свое дерево. Это скромная осина. Она завидует подругам, которые выскочили замуж за нуворишей, уехавших в Испанию, Израиль, Сингапур и в другие страны, где растут пальмы. Этот перевод – мой небольшой вклад в коверканье классики в духе современного искусства.
На севере мрачном осина
Стоит в сладкой дреме одна.
На ней нет роскошных нарядов,
Укрыта лишь снегом она.
И снятся ей южные дали
И знойный в песках Эль-Ариш,
Где пальма тоскует в печали,
Хотя любит ее нувориш.
Жалко до слез и родную осину и чужую пальму.
Могу лично засвидетельствовать, что пальмы есть в Эль-Арише, где я был, хотя и очень давно. Есть также довольно много осин, тоскующих о нуворишах.