(Алексей царевич у Бабы Яги - отрывок из Сказа)
_______ __________________ ________________ _________ ___________
- О-хо-хо, сколь лет минуло, сколько вёсен промелькнуло,
А вот помню, как вчерась, твой отец грозясь, крестясь,
Посетил мою избушку, пощадил Ягу-старушку.
Да и друг мой, Котофей, свой запечный ухожей
Гостю важному оставил и лавочке кимарил,
И дозором облечён, охранял покойный сон.
Так, сидя за самоваром, кипяток глотая с паром,
Алексей открыл Яге о своей большой беде:
- Коль проведать кто похитчик, подлый ворог и обидчик,
На край света доберусь, а с злодеем разберусь.
- Если б я чего-то знала, от тебя бы не скрывала,
Но помочь тебе берусь:
Есть в бору волшебный ключ.
Ключ под соснами журчащий, сокровенно говорящий,
Коль туда направить путь и в криницу заглянуть
Ровно о полночь, как месяц серп растущий свой повесит,
Бросить в водь перунов цвет, то увидится в ответ:
Как вода слегка смутится, в недрах свет изобразится,
И укажет тебе там, то, чем мучаешься сам.
Где злосчастная темница, где затворница-девица.
Кто злодейство совершил и любви тебя лишил.
Свет-лучинушка горела, темь за окнами густела.
Вдруг с подзольного шестка, из печного закутка
Мяунок-коток проснулся, прыгнул на пол, потянулся.
Дрёмь мурлыкина прошла, значит полночь подошла.
Чернотой коток дымился, словно в дёготнице мылся,
Коготочком сруб скребнул и в предъызбицу шмыгнул.
- Что ж, и нам сидеть не к месту, коль добыть хотим невесту,
Выйдем мы на вольный двор и отправимся во бор.
Но допрежь не торопиться, где ж перунов цвет хранится?
Аль запамятала я?
Подожгла пучок огня.
Со крыльца на земь спустилась, к курей лапке обратилась:
- Знаю тайный наговор, не отымет его вор,
Ни палач и ни царица, ни пригожая девица,-
Опосля лишь шепоток, брошен в ноги уголёк.
Тут избёнка покачнулась, курья лапка встрепенулась,
Подняла отлапок свой, а под ним брызжа искрой
Не едину сотню лет был заклан перунов цвет.
Этот цвет у тучи в чреве на небесном пышет древе,
С самой первою грозой, с молоньёю огневой
Только раз годочков в семь тайно падает на земь.
Ровно час горит, не тлится, самоцветами искрится,
Коль смогёшь в минуту ту оседлать свою метлу,
И борзяся, в малый срок отыскать тот уголок,
Где перунова стрела комель дуба рассекла,
Этот цвет неопалимый и рукой не ощутимый
Только тот сумеет взять, кто русалочию гать
Перейдёт безлунной ночью, а потом росистой сочью,
Наг раздевшись, оботрётся и в траве перевернётся,
Повторяя наговор:
Белозор и Чернозор,
Обе кровные сестрицы бросьте клич Стратиму птице,
Пусть летит в небесный луг, повернет сварожий круг…
……… ……… ……………… ……… …………… ………
Дальше велено молчать, наговор не разглашать,
Потому что не к спасенью нам такие разуменья.
В суеверье не кидайся, Божьей воле доверяйся,
Только сказу-небылице я оставлю те страницы.
К адаманту адамант звёздный вымостился стан,
Где-то в дебрях тёмных кущ затаился чудный ключ.
Впереди с ночным дозором кот крадётся с чутким взором,
Вслед Яга и Алексей.
Гулко филин меж ветвей
Ухнул – темень потревожил.
Вдруг замшелый пнище ожил,
Покачнулся, отскочил, в боровину путь открыл.
Вот заветная поляна, кругом сосны великаны,
Под одной сосной кондовой ключ струится родниковый.
А журчащий голосец, как валдайский бубенец.
Нарогатилась луна, застоялась тишина.
«Наше время подоспело!»
Вот цветок, зардевшись зело,
В родниковый канул сруб, разошелся водный круг,
Глубь криницы возмутилась, и на ней изобразилось:
В волнах море-окиян, осередь его - Буян:
Остров с крепостью на взгорье, а вокруг на всё поморье
Ни ладьи, ни корабля – чужестранная земля.
Вот застава крепостная, рядом башня угловая,
В башне видится окно – зарешёчено оно.
За оконцем тем темница, там сидит краса-девица.
Мгла рассеялась: в тот миг видит Лёша Софьин лик.
Бьется точно птица в клетке, словно бабочка в тенетке,
Как лебёдушка крылом машет шитым рукавом.
Голосит, что её доля обневолена в неволе.
«Моё сердце ретивое плачет горлицей степною,
Мне б оковы отрясти, по муравушке пройти,
Но зловещий Чернохот мне свободы не даёт.
Заточил меня в темницу и на мне решил жениться.
Как бы вольным ветром стать, тучку малую сыскать,
Вместе с тучкою вернусь к милой матушке на Русь,
В любый отчий уголок. Ты лети мой голосок
Горностайкой с языка, серой утушкой с куста.
Денно-нощно караулы стерегут свои притулы,
И закованы в булат створы каменных палат.
Крюки-медные засовы держат тяжкие основы.
Как бы мне покинуть плен этих мрачных толстых стен.
Мне бы в море окунуться, резвой рыбкой обернуться,
Чтоб потом в пучине вод скрыть от недруга уход».
Тут вода опять смутилась, глубь таинственно закрылась,
И направила поток в ручейковый желобок.
Вежди сутемень сомкнула, даже месяц окунуло
В лёгкий морок от болот. Родничок журчит-поёт.
А Яга то заскорбела:
«Дюже худо наше дело.
Битва с этим колдуном вряд ли кончится добром.
В совершенстве он постиг каббалу из чёрных книг.
И едва найдёшь кого-то, кто сильнее Чернохота,
Перед ним ведь даже я, словно малое дитя.
С той поры, как князь Владимир идолов во Днепр низринул,
Вместо капищных жрецов нанял греческих попов,
На Руси, хошь верь, хошь нет, ведьмовство сошло на нет.
Если в градах или в весях храм стоит на видном месте,
То Крестом на весь окрест, на десяток добрых верст
Гонит орды бесовские, и уж чары колдовские
Там не в силах победить и кому-то навредить.
Так и я таюсь в глушице, во своей лесной станице,
В сёлах дружбы не вожу, в грады носа не кажу,
Травознайством промышляю, кости, хрящики вправляю,
И лихому топору не даю шуметь в бору.
Только дюже ты счастливый, осенён нездешней силой,
Своему отцу под стать – богатырь, не дать, не взять.
Да и кладень залежался, сколько с недругом не знался,
Ждёт-пождёт, чтобы опять в сече силу испытать.
Если ты не устрашился, если твёрдо ты решился,
Дам тебе я бирюка – волчьей стаи вожака.
Сквозь еловые засеки, через бешенные реки,
В зыбких чарусах болот он отыщет верный ход.
И свезёт тебя на волю, ко степному дико-полю.
Там нехоженые травы и курганы величавы,
В зыбком мареве разлоги, во все стороны дороги.
Там тебя оставит волк и подарит свой зарок.
Не в острастку упреждаю, только нечисть бесовская
На пути теперь твоём будет ночью, будет днём.
Не одним мечом лишь биться, где-то хитрость пригодится,
Где смекалку проявить, где коварство упредить,
Потому что Чернохот ожидает твой приход.
Я лишь малую услугу окажу тебе как другу, -
(С той присловицей Яга достаёт из сундука
Позатёртую шапчонку и литую коробченку).
Принакройся шапкой той - сразу сгинешь с глаз долой,
И пока её не сбудешь – всё невидимым пребудешь.
В коробце разрыв-трава - всем ключам она глава,
Всяк замок на свете вскроет, всяк запор шутя откроет.
Согласится всяка тать за то зелие отдать
Злато, жемчуг, серебруши, хоть свои христьянски души».
Тут Яга на пень вскочила, два перста в уста вложила,
Подняла разбойный свист – встрепенулся каждый лист.
Тишь полночная распалась – чаща эхом отозвалась.
И откуда не возьмись, на поляну к ним явись,
То ли зверище лесное, то ли чудище какое.
Ростом с малого бычка, словно угли два зрачка,
Пасть ощерена в аршин, шерсть всклокочена как дым,
Полымя из ноздрей пышет, из глазницы искра брызжет.
Он колоды отворот коготищами дерёт.
«Гей, ты серый волк рыскучий, по таёжникам прыгучий,
В дебрях верный мой слуга – оборона от врага.
Сведай, где осередь лога скрыта лешева дорога,
И царевича по ней до степных гуляй-полей
В скором времени доставишь и потай ему оставишь.
Ты же веток берегись, на хребте его держись,
И отцу, вернувшись в дом, передай большой поклон».