…Что до нас, то мы оцеплены карантинами,
но зараза к нам еще не проникла. Болдино
имеет вид острова, окруженного скалами.
Ни соседей, ни книг. Погода ужасная. Я
провожу время в том, что мараю бумагу и
злюсь. Не знаю, что делается на белом
свете…
Пушкин – Наталье Гончаровой,
из Болдина в Москву, осень 1830
Карантины, холера, хандра и дожди.
И к друзьям, и к невесте закрыты пути.
Здесь, отрезан от мира, в осенней глуши,
Ты один на один с тайной жизнью души.
Ни соседей, ни книг. Ветки бьются в окно.
В одиночестве полном – таком, что оно,
Мнится, будет вовек, – сквозь ненастную муть
В глубину бытия нам дано заглянуть.
С каждым годом тесней мы у мира в тисках:
Нет защиты от бед, нет удачи в делах.
Но почти на краю роковой пустоты
Перед нами откроется царство мечты.
Как внезапное чудо назвать? Может быть,
Одоленьем отчаянья? Жаждой творить?
Вдохновеньем? Не знаем, но только оно
Искупленьем страданий нам в мире дано.
Перед ним чтО весь омут корысти и дрязг,
Если чуткому уху так ясно сейчас
Слышен звук небывалых, несказанных слов
Над печальным простором уснувших лесов?
Что минутная жизнь перед вечным его
Торжеством? Ты сейчас – средоточье всего:
Как Творец, созидаешь движеньем строки
Целый мир, всем невзгодам своим вопреки.
И перо по листу поспешает вослед,
Как послушное эхо, и счастлив поэт
Без житейского счастья, и в бездне времен
Этот миг, этот мир – просветлен и спасен.
5 февраля 1997