Воздух здешний пронизан молчаньем,
Здесь бытует тоски густота,
Все пустует, хотя и вначале,
Жизнь искрилась ручьем тут и там.
Этот стол был беседкой для томных
И интимных вечерних речей.
Здесь бурнее, чем в каждой из комнат
Нашей жизни плескался ручей.
Но теперь, когда все позабыто,
Та пора, что размыта в вине,
Как корыто, что было разбито
По взаимообратной вине.
Тусклый свет консервирован в лампах.
В уголке пара пыльных икон.
Прилежащий к окрестностям кампус
Составляет бесхозный балкон.
Все шкафы, холодильник и скатерть,
Плоскость коих полна нищетой,
Отдаленно похожи на паперть.
Я был списан со всяких счетов,
Как и эта безликая кухня,
Где лишь фото твое у окна,
Отголоском прошедшего тухнет,
Жизнь вселяя в пристанище сна.