Два милых девичьих лица улыбаются мне через двойные рамы окна. Машут мне ладошками в варежках. Пушистые шали заиндевели от дыхания, холодно, но в палату не пускают –очередной карантин.
Моя кроватка вторая от окна. Наверное, это хорошо, от окна дует холодом, сколько его не утепляй. Но что кричат мои сестрички не слышно, жаль. Им лет по двадцать и обе они красавицы. Передали мне кулек бумажный. А в нем рубиновые зернышки граната. Я первый раз вижу эту красоту, а девчата показывают – кушай. Медсестра говорит, что это витамины.
Наша палата на втором этаже. Перед окнами балюстрада большого балкона. На него, видимо, снизу ведет лестница. Вот по этому и стоят за окном мои милые красавицы.
Палата тоже не простая. На потолке лепнина, нарисованные нежными пастелями гобелены. Дом в целом я так и увидела, только изнутри. Зато так долго любовалась на его потолки, почти два года.
Как же это случилось? Как?...
Мне шесть лет. Бегу домой от моей подружки. Конечно, в припрыжку. Взбегаю на насыпь шоссе, резкая боль в бедренном суставе и идти дальше не могу…
Дальше полгода наших с мамой скитаний по больницам, по бабкам, которые не хотят меня «лечить», потому что не крещеная. Церковь, ужас макания в воду с головой.
И вот я здесь. Костно-туберкулезный санаторий. Коксит. Непонятно тогда звучал диагноз, это сейчас каждая старушка знает.
Детство лежит в гипсовой кроватке, и привязано похожим на школьный фартук лифчиком. Он длинными лентами привязан к боковинкам кровати. Это чтобы мы не переворачивались на бок, чтобы не было движений в больном суставе. Лечили покоем.
В палате нас человек восемь. Друг друга почти не видим, ведь лежим. Дружить тоже получается плохо.
Все. Дальше слезы. Вспоминать трудно.
Чего это я? А ничего. Правда, ничего.
Дальше снова окно, но оно радостное, весеннее. Нежная зелень ясеня. Свежий воздух открытого окна. И звон трамваев. За окном жизнь полная городских звуков. Но мы все лежим.
Уже и кушать лежа научились и пить. Открываем рты, а нам льют из чайника прямо в рот. Глотать научились, не прикрывая губ, запросто. И рисуем на фанерках на согнутых коленях. Так же и уроки делаем, ведь уже первый класс. И двойка первая уже была. Очень читать любила, чтобы уроки побыстрее сделать, домашнее задание по арифметике написала прямо на уроке. Оказалось не в той тетради. И пара! Так обидно.
Кстати, и тройку первую помню. Это когда училась в третьем классе. Мама была моей учительницей. И было тогда у меня две беды: маму звать по имени отчеству и чистописание. Первый класс лежа, какой уж там почерк! Да и писали карандашами. Чернильницы хоть и непроливайки, но с пера чернила стекали.
Второй год лежу, расту потихоньку. Надежда появилась на выписку. Так ведь не лежится же уже! Потихоньку выползаю из своих привязок, сажусь. Голова кружится до тошноты. Но так хочется посмотреть за окно! Так хочется!!!
Снова поднимаюсь, снова вертолет. И вот удалось, встала! Но в окне листва. Что дальше за ней?
Путешествие. Нас вывозят на летнюю веранду. Утлое строение из досок, занавешенное одеялами. Но одна сторона открыта, а там жизнь! Там цветущие флоксы. Аромат кружит голову наслаждением. И там мама. Раз в две недели в любую погоду она идет восемь километров пешком, два часа поезд и мое окно. Иногда пускают в палату. Сегодня она в красивом чуть просвечивающем платье с цветами. Глаза светятся, хоть и влажные. Папа берет меня на руки и мы идем смотреть трамвай, что шумит за забором. Мне восемь лет, ходить я не умею. Мы все счастливы. Мы едем домой.
Для справедливости надо сказать, что ходить я научилась быстро. С лихвой наверстала упущенное. Все заборы, все проказы, велосипеды, качели, все, что было нельзя, было моим любимым занятием. Я не хромала больше. Низкий поклон врачам. Вы подарили мне целую жизнь с танцами, красивыми ножками, каблучками. А окно я помню.
21.12.2015г.