На дамского клочья взираю белья,
И крови во жилах хладеет струя.
Я юн был и ветрен, и много грешил.
С чужою женой я спознаться решил.
Я счастлив был с ней, но боялся подчас,
Что грянет расплаты супружеской час.
Злой муж на охоте: нет чувствам оков!
Лечу я в красавицы милой альков.
Отверзлися двери, вошел любодей.
Но зрел то коварный из кущ иудей.
Он бросился к лесу, крича караул.
Взбешенный супруг на коня запрыгнул.
Несется он к дому меж горок и блат,
В деснице сжимая смертельный булат.
А в эти мгновенья средь белых простынь
Алкающий странник припал до святынь.
Горячей рукою шелка панталон
Срывает... и вдруг! потемнел небосклон!
Гроза разразилась! бушует вокруг!
Врывается в дом разъяренный супруг!
Я мчался по дому, не чувствуя ног.
За мною со свистом сек воздух клинок.
Терраса над садом! Последний заслон!
Запуталась сталь в кружевах панталон!
Я падал в поросший репеем овраг,
Бежал я по лесу и жалок и наг,
И все с чем вернулся я в свой уголок,
Был нежного шелка изодранный клок.
Живот сохранил я, но с этой поры
Греховные чужды мне стали пиры.
На дамского клочья взираю белья,
И крови во жилах хладеет струя.