Элли сегодня празднует сорок пять –
в самом соку бабёнка, и я бы вдул.
«Мне, говорит, дал силу один колдун,
чтоб повернуть упрямое время вспять».
Верят… Под громкий бой на больших часах
праздник проглотит вечер, надкусит ночь…
Внучку всегда принимают за крошку-дочь,
а липосакцию бёдер – за чудеса.
Элли – из мира сладких оживших грёз,
в доме её не найти ни один изъян…
Все поздравляют… только молчат друзья –
те, с кем мошенничал фокусник царства Оз.
Хочется Элли думать, что львиный прайд
множится в Серенгети который год.
Царь златогривый храбр и потомством горд –
там, говорят, настоящий звериный рай…
Сэр Дровосек сгрызает гранит наук
ради проекта вечных машин-сердец.
Он теперь – био-киборг и бог-творец,
что смастерит даже Кали протезы рук.
Пугалом был Страшила, умишком слаб,
нынче – большой начальник аграрных сфер.
В клинике Дровосека подправил… /нос/ –
и под себя выстилает соломкой баб.
Хочется Элли верить: настигло всех
счастье голодным хищником навсегда…
Рядом Тото – не властны над ним года
/моль не сжирает чучельный мёртвый мех/.
…………………………………………
Пьяные гости – театр дурных гримас.
Элли уединилась, зажгла свечу…
Пишет…
И кормит пламя кусками чувств:
«Гудвину.
Камера смертников.
Алькатрас».