Since brass, nor stone, nor earth, nor boundless sea,
But sad mortality o'ersways their power,
How with this rage shall beauty hold a plea,
Whose action is no stronger than a flower?
О how shall summer's honey breath hold out
Against the wrackful siege of batt'ring days,
When rocks impregnable are not so stout,
Nor gates of steel so strong, but Time decays?
О fearful meditation! Where, alack,
Shall Time's best jewel from Time's chest lie hid?
Or what strong hand can hold this swift foot back,
Or who his spoil of beauty can forbid?
О none, unless this miracle have might,
That in black ink my love may still shine bright.
И пахота, и скалы, и моря –
Все смертно, и конец всегда жесток.
О красота несчастная моя! –
Твои мольбы растопчут, как цветок!
Мой маленький цветок, как устоишь
Ты в челюстях безжалостной зимы?
В равнины – горы, в старика – малыш,
Сталь превратится в ржавчину. И мы
Клянем закон, что обращает в пыль
Все лучшее - пепл к пеплу, к праху прах.
А если чудо? Нет чудес, но быль:
Я сохраню любовь свою в стихах;
Перо, чернила - создал Бог, чтоб Он
Не позабыл, что тоже был влюблен.