Встав поутру в субботу на Козихе
И в Патриарших окунув пруду
Свои тела, я думал, в Потылихе
Вечор, авось, заброшу я уду.
В «Волчатниковом доме», что в Проточном,
Стоял отряд, одетый в камуфляж,
Вдруг на Новинском будто бы нарочно
Под танки лезть взбрела кому-то блажь.
Прошел я мимо, погрузившись в мысли,
И незаметно вышел на Арбат,
Где никогда веков во веки, присно
Не шел друг против друга русский брат.
Пройдя Арбат, я вышел на Площадку,
Где раньше не гуляли без собак.
«Застелем,- обещали,- всё брусчаткой».
Хватило ж денег только на кабак.
В том кабаке с друзьями мы сидели,
Лужков покуда брал Горбатый мост,
И, если честно, целую неделю
В его проклятье поднимали тост.
Когда ж свои я облегчил карманы
И попросил у друга взаймы,
Он по-английски мне сказал: «No money!»,
Хотя и помню, был из Бугульмы.
Не буду я «грузить» вас про морали.
Добром не поперхнуться чтоб чужим,
С долгами рассчитайтесь в натурале
И должникам простите всё своим.
Квартала не дошел до переулка,
Идя к Садовым вдоль по Поварской,-
Из здания Суда какой-то урка
Бежал, нарушив жителей покой.
На Поварской его и пристрелили,
Где сходку он устроил в кабаке,
Едят в котором шашлыки на гриле
И рыбака не видят в рыбаке.
«Души всех человеков инженеры»
Бандитов здесь пригрели «на груди».
Когда бы не расшатанные нервы,
Возможно ли такое, посуди.
Я пересек Садовое в Кудринке,
Не вызвав интереса у ментов,
И, словно тайный представитель инков,
Встал у вольера кошек и котов.
Пройдя путь становленья человека
В Московском зоопарке полный курс,
Предстал перед судом в процессе века,
Перечеркнувшем жизненный ресурс.
Когда судьиха разбирала дело,
Я становился объективно зол,
Она ж вела себя столь оголтело,-
В соседнем зоопарке сдох козел.
Так росчерком пера я стал бездомным
И средств к существованию лишён…
Жаль, жертвой пал при этом козлик скромный,
Что отпускал грехи – один лишь он.
Потом немало было перипетий:
В Казачьем переулке дом на слом…
Но не простить мне Порошенко Пете,
Кто жертвой стал, не будучи козлом.
Теперь я не ученый, не философ,
И не в восторге от меня манеж,
Зато весь мир, сам академик Лосев
Лишь по-французски нас зовут «консьерж».
Вы не спешите танцевать сиртаки,
Когда по жизни, как из-за кулис,
Предложат лошадь, скажем, царь с Итаки
С бессмертным редким именем Улисс.
И то ж с козлом – не верьте в отпущенье,
Не верьте обещаниям козла:
Наступит час расплаты (или мщенья),
Тогда поймешь, любовь родных как зла.