24.12.2015
Мама редко бывает счастливой. Будто держит её за горло
Колючий ошейник – голову не склонить.
Не перестать вышагивать царственной поступью,
Не оставить в прихожей совнаркомовский голос,
Взятый у самых связок кем-то в суровую нить.
Властно, безапелляционно рубить готовые фразы,
Которым исполниться – сразу, на то они и приказы.
Маму родили гордой.
По месту вечной прописки – на кухне, мама делает «оливье».
Горошек и яйца окрашивают блики, - это, верно
Алмазы в царском её колье.
Мама устала не меньше собаки соседского деда,
Которой лет стукнуло столько, сколько собаки и не живут.
Она помнит про пряник и кнут каждые десять минут.
Делает по инерции, потому, что надо –
Завтраки, ужины, стирки, разборы полётов, авралы, целебные зелья, трын-траву, сон-траву…
Для стотысячного обеда нарезает секстилионную луковицу
Слёзы размазывая по лицу, шепчет: «Доченька,
В чёртовом своём лукоморье - лемурии - эльдорадо
Только ты удерживаешь меня на плаву».
На твоих девчоночьих гордых плечиках, на способности редкой - Любить,
Именно с этой заглавной буквы. На душе очень мудрой и доброй
Держится женское царство целую вечность.
Куда там мальчикам с тонкой нервной организацией с тобою вязаться, тягаться,
Им ли, не видевшим коронаций что-то с нами делить?
Только пятки сверкнут, как от дроби, милый Добби, прощай-ка, Добби.
А тебе стоять и держать под контролем этот вселенский бардак.
Маме бросить бы всё, переписать дурацкий сценарий, но, боюсь, что уже никак.