Смеётся в глаза, прикрываясь рукой от слепящего солнца.
Не может сказать, что давно уж другой, и она не смеётся.
Пускает к губам, позволяя последнему вздоху прорваться.
И рвёт пополам, опасаясь того, чтобы не задержаться.
Оставила след, кровоточащий в руки по крепкому торсу.
Теперь её нет, лишь холодные звуки тоски по короткому ворсу.