Опьяненный паром теплого декабря,
Каштан в ожидании птичьих стай,
От корней до веток водой набряк,
И ему мерещиться в полночь рай –
Без кротов и жил ненавистной ЛЭП.
Он стоит, качаясь. В его коре
Древоточец точит. Когда и где б
Жеребец шарахнул, заржав, в каре –
Древо будет прочно стоять, вонзив
Корень в землю по самые «не могу».
Ветер трет, шершавя как абразив
Смоль набухшей почки. Когда в пургу
Ты качнешься веткой замерзшей вновь,
Будет то не сок – ледяная кровь.