Заточила в холодной квартире печаль и сложила усталые веки на полку. Я тебя не зову, по привычке, на чай. Я тебя не ищу. В этом больше нет толку.
Я лежу на полу, замыкаясь в кольцо. Синий плед не согреет, не спрячет от стужи. Я пустыми руками закрыла лицо, но безумие рвётся и рвётся наружу.
Я читаю стихи, как во сне, по слогам, ничего не поняв, все слова перепутав. Я боюсь разбирать этот мысленный хлам. Я боюсь вспоминать о последних минутах. "О последних", - как это жестоко звучит, но страшнее, когда вспоминаешь об этом, - а усталое сердце привычно молчит. - как тогда, в семь утра, любовались рассветом. Как потом мы читали пустые слова, задыхаясь желанием мир наш покинуть...
Бесконечно, безумно болит голова. Я до боли пытаюсь, пытаюсь отринуть эти страшные мысли, побрал бы их чёрт. Почему они гложут меня, добивая? Я ведь знаю, что ты бесконечностью стёрт, почему же тогда до сих пор я живая? Почему в этом странном, бессмысленном сне полумёртвое сердце прерывисто бьётся? Почему среди всех посвящений тебе, лишь моё загорается ярче, чем солнце?
Я не знаю, что делать, куда мне бежать, и как скоро закончится грёбаный год. Остаётся в холодной квартире лежать, и мечтать, что когда-нибудь это пройдёт.