”…дык тое ж гэтак і пайшло а то і болей
таму дазвольце мне пазбегнуць і Яніны
якая так жадае нам «Народнай волі»
што я павольна адплываю да скаціны
приручил
чьи-то дикие дали по пьянке
и отбыл,
как в Америке, в «американке»;
безотказное безразличье
то ли женское, то ли птичье;
всё, что поймано одеялом,
спорхнёт на просторы стона,
присягающего солдатам
от месячных и до Дона
ликита мак исо така фируда идня
бликежит вордали и ухотно дибружит
чем отличается мушолия от сидня?
когда самоха не цыбует и не южит
я больше сноб, чем боевой озноб зазнобы,
стократ хитрее наготы впотьмах победы,
где мы нос к носу друг на друга слепнем в оба,
чтоб не застал врасплох безлюдье свет ракеты
дабкатка туканда и явит и киксует
в то время как жадод домямлился до паха
таков расклад у тех кто рад и не пасует
при виде барбары хабаровой и аха
произошёл восьмой exchange в вопросе пленных,
а заодно – алаверды по части пола;
старшой сиренит хором тёлок охуенных:
«мы были воинами, брат!, а нынче – вдовы…»
жвальнеча чавкает на пурика из сипы
где и без этого полно реальной бяки
отныне холины не будут есть изгибы
что на коляске инвалидной впику хаки
опять вставляет незапамятного доза,
потустороннюю пора забросить еблю;
сиди у ног, целуй колени ли колёса,
они – рули, того гляди – сверну я в землю
чим ор фи ра уяя квайная до пижмы
а та заботливая как нимфема сада
сидит и ноги расправляет – ишь ты! ишь ты!
а в это время ди да крэ са чу ми фа та…”