* * *
Падающий на твой висок и щеку
свет
похож на пощёчину.
Он лежит плашмя,
пока темнота танцует
на твоих коротких ресницах, слёзных мешках, зрачках.
Её точечный танец на зрачке
узок.
Свет останется,
когда ты уйдёшь,
не освещённые черты просядут
под тяжестью молитвы.
Лоб и глаза в черноте,
ты ходил по небу,
твой приоткрытый рот –
вода,
текучая колокольня,
внутри которой
звонарь всегда голоден,
а звон насыщен.
Часть твоего лица молится,
часть – танцует.