Мышь

Ул. Шпалерная. 13 января 1999 г. Офис.

   Хельга приехала из Германии с подарками. Шефу она привезла ручку «Паркер» с золотым пером, Татьяне Спиридоновне - какую-то невиданную парфюмерную жидкость, а водителю Иван  Иванычу – плоскую блестящую фляжку из чистого железа. Мне она привезла мышь. В те непростые годы компьютеры только начинали прочно входить в нашу жизнь, и любые причиндалы стоили недешево. Поэтому я был рад, как, впрочем, и все остальные. Вообще-то, ее звали Ольга. Но после поездки в Германию, подумал я, все должно быть  по-другому.
   Вечером была вечеринка, как бы сейчас сказали – «корпоратив», так как наступал старый Новый год. Шеф уехал домой и водитель Иван Иваныч  принес из машины  самогон в бутылке из-под «Кока-колы».  Он занимался самогоноварением на даче, гнал самогон и настаивал его на разных травах и желудях. Получалось ничем не хуже виски! Пришел директор из соседнего офиса и пригласил нас в гости. Он торговал вином и шампанским из Молдавии, но дела шли плохо. Иван Иваныч торговал своим самогоном гораздо успешнее. Работал этот директор вдвоем с женой и им, конечно, хотелось компании.
   Сначала мы пили шампанское. Я взялся открывать бутылку, чтобы продемонстрировать свои ловкость и умение,  и попал пробкой себе прямо в глаз. Так получилось. Было больно и ничего не видно некоторое время, но я, конечно, не подал виду, потому что рядом сидела Хельга. Небольшой переполох, вызванный этим досадным обстоятельством, быстро закончился, когда все убедились, что я жив и от таких пустяков умирать не собираюсь. А Иван Иваныч сказал, что пить шампанское – дело бесполезное и, вот,  опасное для здоровья (!)  и принес из машины два литра самогона. После этого праздник действительно стал веселее.
   Хельга сидела рядом, не пила самогон и думала, наверное, о чем-то своем, немецком. Я попросил ее рассказать о Берлине, не громко, не для всех. Я знал, что в Берлине есть Рейхстаг, Блюменштрассе, Бранденбургские ворота и пиво «Бакбир». И  вроде  еще Пизанская башня. Но Хельга сказала, что не была в Берлине, а была вообще в Лейпциге или Дрездене (я сейчас не помню точно, где) и что там Пизанской башни нет.
   Потом Хельга провожала меня домой. Я жил рядом, на улице Чайковского. Была зима и скользко, и я даже упал, поскользнувшись, и Хельга героически помогала мне подняться, хоть я и настаивал категорически на  полной самостоятельности. Потом я провожал ее до метро «Чернышевская», чтобы защитить от нападения возможных негодяев и подонков, а  она потом провожала меня, чтобы защитить от них же. Это могло продолжаться долго, но, наконец, Хельга проявила немецкую решительность и уехала на метро.


Ул. Чайковского. Месяцем ранее.
   
   На улице Чайковского я снимал комнату в коммуналке. Там было восемь комнат, длинный, изогнутый буквой «Г» коридор и большая общая кухня. На кухне, как водиться, по утрам и вечерам  собирались все жильцы и происходило объективное столкновение субъективных интересов.
   В коммуналке жили несколько семей, алкоголик дядя Миша и большая, дружная семья узбеков. Узбеков было много, причем всегда они были разные. За  время своего проживания там, я ни разу не встретил одного и того же узбека. У узбеков была машина «Ford Sierra», она стояла внизу в проходном дворе и никогда сама не заводилась. По утрам узбеки дружною гурьбой заводили машину «с толкача».
   Еще там жила Наташа. Это была молодая девушка, стройная, с длинными темными волосами, которая очень нравилась всем узбекам и они постоянно предлагали ей руку и сердце, машину «Ford Sierra» и еще, наверное, какие-то свои, узбекские, виды счастья. У Наташи был совсем еще маленький ребенок и, как мне сказали, недавно умерла мама, а муж ушел в наркоманы. К ней приехала бабушка из Луги, чтобы сидеть с ребенком и чтобы Наташа могла зарабатывать себе на жизнь. Наташа работала почтальоном, так как  это позволяло ей большую часть дня находиться дома.
   Наташа мне понравилась. Она была совсем еще молодая, красивая и беззащитная. Я ей, видимо, тоже чем-то понравился, потому, что когда я приходил вечером с работы, она моментально появлялась на кухне и уже почти оттуда не выходила под предлогом множества дел.  Чтобы познакомиться с Наташей поближе, я как-то раз пошел на кухню в час ночи, когда коммуналка, наконец, угомонилась, якобы сварить макароны. Наташа, конечно, появилась сразу. Она сказала, что ребенок уснул, и она может спокойно постирать. А поскольку ни ванны, ни душа здесь не было, то и стирали, естественно, на кухне. А я сказал, что варю макароны, но не умею определить на глаз, когда они готовы. Наташа посмотрела и сказала, что еще не сварились. Так мы и познакомились. Она рассказала мне про себя, про маму и все остальное. Когда Наташа вышла замуж, муж ее постоянно возмущался теснотой и отсутствием интимной обстановки и ее мама, чтобы не мешать, ушла жить к подруге.  Подруга была алкоголичкой и собирала всех собутыльников в округе. Так ее мама постепенно спивалась. По ночам она приходила к дверям коммуналки и спала на лестнице, постелив матрас и ни на какие уговоры вернуться домой не соглашалась. Однажды ночью она умерла прямо под дверью, то ли замерзнув, то ли отравившись паленой водкой. Я сказал, что, наверное, она очень хотела быть нужной и находиться рядом, но боялась помешать ее, Наташиной, счастливой семейной жизни. Потом на кухню пришел алкоголик дядя Миша. Ему не спалось  и он предложил всем «вмазать». Но мы не стали и я пошел есть свои макароны. Наташа, кстати, вовремя сказала мне, когда они сварились.


Ул. Шпалерная. Офис. После старого Нового года.

   Сначала всем в офисе было плохо.
   Хельга сказала, что у меня очень красивый глаз после вчерашней пробки, как бы с подводкой и тенями, и что я похож поэтому на гомика. Я ответил, что рад, хоть фингала нет. Шеф демонстративно ходил с ручкой «Паркер» и постоянно осведомлялся, не нужно ли подписать какие документы. Иван Иваныч налил в подаренную фляжку самого лучшего своего самогона, «трехлетней выдержки», и предлагал всем опохмелиться. Никто, кроме шефа, был не против, и мы опохмелились. Даже Хельга.
   После работы мы с ней пошли покупать чехол для мобильника. Ей очень нужен был какой-то специальный такой чехол, каких нет даже в Германии, а у нас есть. Мне очень не хотелось никуда ходить, но она попросила и мы пошли. Ходили мы часа три, дошли пешком до площади Александра Невского, но чехол купили. Идти обратно пешком мне было бы тоскливо и я решил поехать на метро, тем более, что какое-то время нам с Хельгой ехать было по пути. Был час пик и очередь стояла и у входа в метро, и, тем более, в кассы за жетонами. Я встал в очередь, Хельга же, воспользовавшись своим проездным, подло уехала. Я обиделся и решил больше никогда и ни за что не помогать ей.

Хельга

   Утром Хельга принесла на работу трубу. Это был сотовый телефон «Siemens», купленный ею в Лейпциге или Дрездене. Телефон был заблокирован хитрым немецким кодом и потому даже не хотел включаться. Хельга сказала, что я обязательно должен помочь ей в этом деле. Иначе она больше не будет давать мне ключи от офиса. Было дело, когда я еще не снял комнату на Чайковского, мне негде было жить и Хельга, втихаря от шефа, оставляла мне ключи, чтобы я мог где то переночевать. Об этом знали все, кроме шефа. Тот боялся за свое имущество и никогда бы мне такого не позволил. Я позвонил брату, они на рынке занимались какими-то такими хакерскими делами, и вечером повез ему трубку. Ее мне тут же разблокировали и потом мы еще сидели и пили коньяк с чипсами, потому что брат хоть и жил с женой и тещей, но пожрать у них, почему-то, никогда ничего не было. Возвращался я поздно и у «Ладожской» в ларьках купил фруктов, йогуртов и памперсы для Наташиного  ребенка.
   Несмотря на позднее время, народ в коммуналке еще не спал и на кухне Наташа была не одна. Увидев все, мною привезенные «подарки» она сказала, что ни фруктов, ни йогуртов не любит, а ребенку еще нельзя. А памперсы вообще - большие. И брать ничего не будет. Я оставил все на столе, сказав соседям, чтобы угощались, раз такое дело, сходил в магазин, купил водки, нажрался и всю ночь слушал в наушниках Гребенщикова.


Кэт.

   На следующий день в офисе был кипиш. Татьяна Спиридоновна заболела и на работу не приехала, а у нее были единственные ключи от склада. Никто не знал точно где она живет и, к тому же, у нее не было никаких телефонов. Вечером же должны были привезти большую партию огнетушителей (мы занимались поставками пожарного оборудования), а положить их, получается, было негде. Шеф принял мудрое решение, которое заключалось в том, что огнетушители выгрузят рядом со складом, а я, как самый молодой,  буду всю ночь сидеть рядом с ними в машине Иван Иваныча и их сторожить. Вообще-то самой молодой среди нас была Хельга, подумал я, но вслух ничего, конечно,  не сказал. Идея всем показалась стоящей. Кроме меня.
   Иван Иваныч оставил мне ключи от машины и свою новую флягу с самогоном. Все уехали по домам и я стал сторожить. Где то ближе к ночи стало скучно и я решил переписываться СМС-ками с Кэт. Мы познакомились пару месяцев назад случайно, по телефону. Кто-то куда-то не туда попал, то ли я, то ли она. Ни она, ни я не могли этого вспомнить точно. Мы встречались один раз ради любопытства, просто посмотреть друг на друга. Катя приехала из Бокситогорска. Она поступила в институт и теперь жила у бабушки и прилежно училась. С тех пор мы никак не общались, а тут я решил от нечего делать ей что-нибудь написать. Она мне ответила. И так я сидел, сторожил огнетушители и писал/читал СМС-ки. Надо сказать, что сотовые телефоны тогда не «умели» писать русскими буквами, их там просто не было. Приходилось писать по-русски буквами латинскими, можно было иногда использовать похожие символы. Узнав, чем я в данный момент занимаюсь, Кэт спросила: «GDE  TI  RABOTAEH,  ESLI  NE  SEKRET?» . Я ответил:  «NE  SEKRET.  NA  RABOTE». Кэт сказала, что я оригинал и мне было приятно сторожить огнетушители дальше.
   Ни меня, ни огнетушители никто так и не украл, и утром я, дождавшись Татьяну Спиридоновну с ключами, пошел домой спать.


Выставка

   Раз в год, в ноябре, в «ЛенЭкспо» проводилась выставка «Охрана и безопасность», где собирались представители всех фирм С-Петербурга, так или иначе причастных к данной тематике. Собирались, чтобы представить свое оборудование, найти новых клиентов или отобрать у кого-то старых, да и просто попить водки или коньяка, в зависимости от статуса фирмы. Выставка длилась пять дней и это было большое испытание для находящихся там «полномочных представителей». Отработать неделю на выставке считалось хуже, чем полгода на обычной работе. Наш шеф тоже выставился с баллонами из Швеции, содержащими новейший по тем временам огнетушащий газ. Вмести с ними приехал специальный швед, который вообще не разговаривал по-русски и непонятно было, как мы должны  с ним общаться. Баллоны были здоровые и тяжелые, мы с менеджером Сашей запарились их таскать.
   Выставка прошла без особых успехов и разочарований и наступил последний ее день. Уже с утра началась подготовка  к долгожданному завершению. Я зашел к знакомым ребятам из Новгорода,  которые на протяжении недели пытались тут навязать всем свои видеокамеры, «самые замечательные в мире!». Они уже были не по-утреннему веселые и предложили мне на прощание выпить с ними немного их, новгородской, водки. Водки у них действительно оставалось уже немного – каких-то пол-ящика, и мы немного выпили. Несколько раз.  Где то через час мне передали, что меня по всей выставке срочно разыскивает шеф и я отправился к нашим баллонам. Шеф сказал, что швед предлагает  виски за успех нашего предприятия, а, поскольку сам он, шеф, не пьет, то выпить со шведом придется нам с менеджером Сашей.  А раз шеф сказал, значит надо. Он же не знал ничего про новгородскую водку. Долго ли мы пили виски со шведом, коротко ли, я лично не помню. Домой я, видимо, доехал на такси. На следующий день менеджер Саша с восторгом рассказывал всем, в том числе и мне, что в какой-то момент виски пить мне, видимо, надоело, и я, сказав шведу на чистом английском (которого я никогда не знал) «Фак ю вери мач», удалился куда-то безвозвратно.  Наверное, я хотел сказать что-то другое, но подвело душанбинское произношение. А баллоны пришлось грузить Саше со шведом, поскольку шеф страдал какой-то загадочной болезнью, не позволявшей работать физически.
  Вскоре Саша нашел другую работу и уволился. Сказал, что там баллоны полегче.


Светлановский пр. Кэт и Кот.

   Моя бывшая любимая жена позвонила и сказала, что уезжает в командировку в Америку и некому присмотреть за котом. Я согласился присмотреть, так как и раньше всегда с ней во всем соглашался и, наверное, привык.
   Она жила в комнате, которую ей купили родители сразу после нашего развода. Когда-то эту самую комнату я также снимал, пока жена моя жила и пыталась работать в Москве, когда же решила вернуться, я договорился с хозяином о продаже комнаты по нормальной цене и мы срочно развелись, чтобы я не мог вдруг захотеть претендовать на собственность «бедной несчастной женщины». А кот был мой любимый. Я взял его маленьким котенком, когда еще жил там один. Теперь он вырос, возмужал и обнаглел, что мне нравилось почему-то (наверное потому, что жил он не со мной). Взять с собой я его не мог, так как на съемных квартирах и комнатах держать личных котов обычно не полагается. Так он там и остался.
   Спокойно мы с котом прожили два дня. Потом вдруг, среди ночи, позвонила Кэт и сказала, что ушла от бабушки и снимает теперь квартиру. Мол, бабушка все время ругала ее за ночные походы по дискотекам и барам и даже обещала пожаловаться родителям. А ведь она уже большая и самостоятельная! И вот она сняла себе квартиру (а у Кэт был богатый папа и снабжал деньгами), а теперь ей страшно одной ночью в незнакомом месте. Просила приехать. Если честно, у меня были проблемы с деньгами после выставки и я сказал, что ехать через весь город к ней, конечно, готов всегда и в любое время, но только не сейчас. По финансовым соображениям. Кэт сказала, что заплатит за машину и тогда я подумал, что действительно, наверное, очень человеку нужно! Я позавидовал коту, который может спать себе спокойно, и пошел на проспект ловить машину. Было часа три ночи, окраина города и полное отсутствие всякого автотранспорта. Наконец, какой-то парнишка из области, который сам ехал, не зная куда, взялся меня подвезти. Я помог ему проложить нужный маршрут через город по карте, а нужно было ехать через весь Питер  с конца Светлановского на ул.Тамбасова и мы поехали. Парнишка, видимо, вообще первый раз был в Питере, потому что всю дорогу восторгался какими-то ночными красотами и постоянно спрашивал, что означает тот или иной дорожный знак. Под утро мы приехали, Кэт вышла меня встретить, расплатилась с водителем, и мы, купив в ларьке джин-тоник, пошли разгонять ее ночные страхи. Правда, к тому времени совсем уже наступило утро и Кэт, сказав «спасибо, что приехал!», тут же спокойно уснула, а я, с чувством выполненного дружеского долга, поперся искать ближайшее метро, чтобы ехать на работу.  И даже не чувствовал себя идиотом.


Барклай-де-Толи.

   Свое пожарное оборудование и приборы мы закупали в Москве и в г. Обнинске, под Калугой. За доставку приходилось платить много денег и шеф решил сэкономить и отправить туда «свою» машину. В этой машине за оборудованием должен был, конечно же, ехать я. Машиной был небольшой старый микроавтобус неопределенного цвета, водитель которого носил гордую фамилию Барклай-де-Толи. Это было на самом деле так, и он постоянно всем говорил об этом и даже демонстрировал свой паспорт при каждом удобном случае. Выехали мы рано утром, но оказалось, что будет еще один водитель, которого, как сказал  Барклай-де-Толи, «подберем по дороге».  И вот из центра города мы поехали на Гражданку, там «подобрали» так нужного нам человека, а потом  поехали обратно, через центр, на Московский проспект и далее. Такие маневры мне были не совсем понятны, поскольку сам Барклай-де-Толи жил, как мне известно, тоже где-то на Гражданке. Я подумал, что ему разумнее  было бы «подобрать по дороге» второго водителя уже с утра, когда он ехал в наш офис. Чтобы из офиса сразу поехать в Москву, а не тратить зря время и бензин, который шеф так экономит.  Но человек с такой фамилией, подумал я, видимо знает, что делает!..
   Как только мы выехали из города, где то в Шушарах, вдруг выяснилось, что стеклоомыватели не работают. А была как раз оттепель и слякоть и ехать без стеклоомывателей по трассе, конечно, было невозможно. «Второй водитель» (его звали, кажется, Федор) нашел где-то на обочине колонку с водой (он знал места!) и наполнил несколько пластиковых бутылок, чтобы поливать из них лобовое стекло через открытое окно. Потом вдруг оказалось, что оба водителя ужасно проголодались и надо бы поесть, и мы пошли в кафе. В общем, выехали мы с утра, а реально «на Москву» двинулись, когда уже смеркалось.
   Микроавтобус был узкий и сидеть втроем на передних сиденьях, конечно, было можно, если ехать две-три остановки. А до Москвы…  Причем меня посадили посередине, так как «второй водитель» Федор должен был периодически брызгать водой из бутылки на лобовое стекло через открытое правое окно. Так мы и ехали: слева Барклай-де-Толи то и дело бил меня по ноге ручкой переключения скоростей (третья скорость, как мне объяснили, не работала), а справа через открытое окно дул ветер и летели брызги от бутылок Федора. Сам Федор, весьма экстравагантный человек с длинной бородой и вообще бомжеского вида, был одет в какой-то брезентовый плащ с капюшоном и ему все было пофиг. Ближе к утру стало подмораживать, грязь на дороге замерзла и надобность в брызгании, слава богу, отпала. Тем более, что и вода в бутылках закончилась. Федор закрыл окно и уснул.
   Сначала решили ехать в Обнинск, так как там был основной «товар». Барклай-де-Толи рулил до обеда, потом сказал, что устал и хочет спать и его место занял Федор. Казавшийся до этого безобидным, Федор вдруг враз преобразился. Вцепившись в руль мертвой хваткой, он весь устремился вперед и так дал по газам, что обогнал  даже пару иномарок. Через три  часа такой езды нас догнала патрульная машина ГАИ и попытались остановить, через «матюгальник» приказывая «прижаться к обочине!!!». Но сломить Федора было не так легко. Он развил совсем уж бешеную скорость и выделывал невообразимые пируэты на дороге. Я не знаю, каким чудом мы десять раз не перевернулись, но тут, слава богу,  проснулся Барклай-де-Толи. Вместе с гаишниками, орущими в «матюгальник», что уже сейчас «будут стрелять»,  заставил-таки Федора успокоиться и остановиться. Разборки продолжались минут сорок и я смог хоть немного спокойно поспать. Потом Барклай-де-Толи сам сел за руль и всю оставшуюся дорогу ругался с Федором. При этом он включил магнитолу с «Ласковым маем», что окончательно усугубило мое и без того незавидное положение.   В Обнинске мы загрузились и поехали в Москву. Там тоже все прошло без эксцессов, правда оказалось, что все, что нужно, в микроавтобус не помещается. Я позвонил шефу и сказал, что мне придется возвращаться в Питер своим ходом и испытал при этом чувство огромного облегчения. Мы забили оставшиеся коробки на освободившееся сиденье, под него, а так же завалили сверху всего Федора и я проводил ненавистный мне микроавтобус негромким изысканным матом.

Ул. Шпалерная. Офис.

   Я был очень замучен выставкой, поездкой в Москву и всеми остальными событиями. Поэтому я пришел на работу злой и начал прямо с утра вести себя вызывающе. Для начала я наотрез отказался таскать баллоны с любым газом, какой бы он ни был по составу. Потом я весь день прикалывался над бедной Хельгой, говорил, что не могу работать в присутствии вероятного агента германской разведки.  Требовал создания независимого профсоюза торговцев огнетушителями, звонил в фирмы-конкуренты и просил политического убежища и коммерческой помощи. Сочинил злобный пасквиль про шефа и отправил по факсу ребятам из Новгорода, тем, которые были на выставке со своими видеокамерами. Сейчас, когда прошло много лет и я пишу все это, мне стыдно, конечно. А  тогда не было. Вот это гнусное четверостишие:
      Шеф наш окно прорубает в Европу,
   Шведы баллон ему вставили в жопу.
   Раньше он был бизнесменом-любителем,
   Теперь стал он дренчерным, блин, оросителем.
Дренчерный ороситель – разбрызгиватель воды для тушения пожара, типа маленького душа. Они вешаются на потолке и срабатывают при возгорании чего-либо в помещении. Это так, бесплатная техническая справка. В общем, я старательно разыгрывал из себя идиота.
   Шеф смотрел на все это косо. Даже заявку на оборудование, составленную мной, он подписал не «Паркером», а обычной шариковой ручкой. И надо же такому случиться:  в конце дня позвонила Н.Г. и предложила мне работать у нее. В серьезной фирме, техническим директором. Видимо, я что-то такое предчувствовал. Шеф расстроился.


Н.Г.

   Н.Г.  была очень крутая тетенька. Да она и сейчас, я уверен, крутая, может даже круче прежнего. Аудитор, главбух и генеральный директор – вот неполный перечень ее званий, известный мне на то время. Ее боялся шеф и даже сам Индрек, на которого она, в общем-то, и работала. Предложение ее я воспринял с гордостью и тихим страхом.
    Н.Г. дала мне кабинет с компьютером и секретаршей, купила сотовый телефон «специально для работы» с нескончаемым счетом, сделала визитки  и предоставила неограниченную свободу действий.  И сразу почему-то предупредила, что она «не женщина» и что надо воспринимать ее исключительно как директора. Мне нужно было подобрать себе работников и работать.
   Начал я с того, что поссорил ее как с Индреком, так и со своим бывшим шефом, а заодно и самого  бывшего шефа с Индреком… В общем всех.  Потому что знал, что Индрек покупает комплектующие у шефа по завышенным ценам, а нам с ней это не выгодно, так как тот же Индрек выделяет нам деньги, которыми мы по этим завышенным ценам с шефом потом расплачиваемся.  В результате денег для выполнения работ у нас остается меньше и, естественно, меньше остается на зарплату. И предложил покупать комплектующие в других местах, где, как я хорошо знал, цены куда ниже. И для примера проделал одну такую операцию, купив большую партию электрического кабеля у прямых конкурентов шефа, которые от такой радости еще и сделали хорошую скидку.   Н.Г., как женщина подозрительная, отнеслась  к такой сделке весьма настороженно. Она, конечно, ясно видела, что мы сэкономили кучу денег, но не могла понять, зачем мне лично это нужно. Ведь никаких премий за это я не просил. Я сказал, что это для блага нашей с ней фирмы. Хотя, конечно, во вред в данном случае шефу. А Индреку  тут все равно. Он ведь выделяет деньги на объект фиксированной суммой. И т.д. и т.п.  И документы, как говориться, прилагаются.
   Н.Г. несколько дней занималась этим вопросом, используя все свои немалые навыки и умения чтобы понять, где здесь подвох. Но подвоха не было. Тогда Н.Г. сказала мне, что я либо дурак, либо очень честный. Что, в принципе, одно и то же. На этом и успокоилась.


Индрек.

   Индрек был эстонцем и жил, соответственно, в Эсто-н-нии, в городе Та-арту. Тем не менее работал почему-то у нас в России и имел фирму где-то на севере в Когалыме и здесь, в Питере. Н.Г. как раз и значилась ген.директором этой питерской фирмы. Приезжал Индрек всегда неожиданно и всегда на новом «Опеле» какой-нибудь последней модели. Почему-то он любил «Опели». Он с трудом говорил по-русски, хотя мой шеф рассказывал, что знает его еще с советских времен, когда Индрек был простым начальником строительного отдела и разговаривал даже без акцента. Но все течет, все изменяется.
   К моему назначению в свою фирму Индрек отнесся неоднозначно. Он хорошо знал моего шефа, шеф же сразу пожаловался ему на Н.Г., которая так подло забрала меня у него. В то же время Индрек достаточно знал и меня, так как, работая у шефа, я неоднократно помогал Индреку в его поездках по Питеру - по работе и по ресторанам. Ситуация была сложная, но и тот, и другой боялись Н.Г. и не хотели сильно с ней спорить. Н.Г. же сказала, что не разбирается в технике и ей нужен знающий помощник, а это как раз я и есть. А триста долларов моей зарплаты – не такая уж большая потеря для Индрека. А шеф сам виноват, так как не мог мне платить даже этого. В общем, Н.Г. всех убедила.

Конюшенная пл. Офис Н.Г.

   Надо было найти людей для выполнения монтажных работ по реконструкции дома. Я дал соответствующее объявление в «Рекламу-Шанс» и стал выбирать людей. Пришли три человека, молодые парнишки лет по восемнадцать. Их я и взял, так как больше никто не пришел.  Делать они ничего не умели, но пока этого и не требовалось.
   Офис наш располагался в большом «бизнес-центре» и приходилось общаться с множеством разнообразных людей. Так, например, часто заходила женщина неопределенных лет, предлагавшая «Гербалайф» и другие, более чудодейственные препараты. Причем она не просто предлагала, а еще давала советы по работе, восстанавливала ауру и снимала порчу с людей и офисной оргтехники. «Странную особу» мы не прогоняли, как это делали другие, просто смотрели, чтоб ничего не украла. Иногда даже предлагали чай или кофе. Она всегда интересовалась, как у нас идут дела и не может ли она нам чем-то помочь. Прислушивалась к нашим разговорам и всегда старалась вставить свое незамысловатое слово. Как то, в один из таких ее приходов, мы как раз говорили об Индреке. «Странная особа» сидела и пила чай, внимательно слушая нас на протяжении получаса. Потом, когда все ушли и я остался один, она подошла и спросила с настороженной тревогой:
-  А почему  ОН  - «Игрек»?
- Потому что есть еще «Икс» и «Зет». Но об этом лучше молчать,  – ответил я с очень серьезным лицом, хотя, честно говоря, вопрос был неожиданным даже для меня. После этого «странная особа» больше не появлялась.
   Индрек присылал бригаду монтажников из Эстонии для установки автоматических ворот, каких-то других своих людей для работы в том или ином месте, мои же «монтажники»  просто получали зарплату. Небольшую, но регулярно. Я закупал оборудование «в обход» своего бывшего шефа и окончательно стал врагом номер один для него. Н.Г. занималась документами и переговорами на каком-то неведомом мне «высшем уровне». Так мы и «работали», пока в один прекрасный день все внезапно не закончилось. Индрек приехал в выходные, когда в офисе никого не было, и вывез всю документацию и другой компромат в Эстонию. Нам же просил передать, что мы все - козлы и уволены.
   Так я закончил свою непонятную, но увлекательную работу с загадочной и искренне любимой мною  Н.Г. Я не называю ее полного имени, так как имя это вымышленное. Причем не мной, а самой Н.Г. Об этом я узнал случайно из разговора с ее племянницей Аней, которая в виду своей молодости и искренней доверчивости как-то проговорилась, что никакая она не Н. и вовсе не Г.    А  совсем другая женщина.  И фамилия у нее другая.
   А вообще, «странная особа» не зря, наверное, спрашивала -  «почему  ОН - Игрек?»…


Послесловие.

   Подумав немного о происходящих вокруг меня событиях, я решил, что приключений чересчур много и уехал жить в Выборг. С тех пор я не видел ни Хельгу, ни шефа, ни Н.Г., ни остальных представленных здесь персонажей. Первое время мы еще иногда перезванивались, потом потерялись и все телефоны. Остался только я. И компьютерная мышь из Дрездена, с помощью которой я пишу все вот это. Она старая. У нее даже нет «колесика» прокрутки. Это крайне неудобно, но выбросить как то рука не поднимается.
22.02.2011