Жить в эпоху свершений, имея возвышенный нрав,
к сожалению, трудно.
И.Бродский. Конец прекрасной эпохи.
Жизнь коротка и нелепа: к ней не
успеваешь привыкнуть, как узел свит,
герой взят измором, прибит к стене;
и, хлопая дверью, сквозняк чудит,
шевелит листочки, обрывки фраз,
листает цитатник на склоне дня:
это все, что останется после вас,
и не более после, мой друг, меня.
Где народ благодати блажит назло,
сто ножей правоверных сличишь спиной,
но, друг мой, неслыханно повезло
нам обоим родиться не в глухонемой
век послезавтра и позавчера. Павана
резонирует ять, гы-гы-гы и зет --
(плясовая)
Эй вы, Нади, Любы, Веры,
распрягайте-ка коня --
три стервозные гетеры
долго мучили меня
молодого, удалого
развеселого как штык;
мое сердце -- всуе слово,
и ему теперь кирдык.
Распрягайте, христа ради,
вы каурого коня,
раздевайте, на ночь глядя,
что осталось от меня.
Эй вы, Нади, Любы, Веры,
пожалела б хоть одна!
Три священные мегеры
душу выдрали до дна.
Все червонные сапожки,
истопталися в дорожке,
износилися потрошку;
пораздергали меня
дуры-бабы, бабы-кошки,
понарошку, понарошку
порубили на окрошку,
эх вы, Нади, Любы, Веры,
распрягайте-ка коня!
Три расчетливые б...,
отпустите, христа ради,
отпустите на покой,
сами видите, какой --
словно герб оттиск задницы павиана
на страницах придуманных нами газет.
Это все, понимаете ли наконец, ерунда,
не погром – новогоднего зарева балаган,
нет да нет да нет да нет нет да да
Что вы там припасли – револьвер? наган?
Трагикомедия жизни, дорогой друг,
повседневна; и брат ваш аристократ
бросает за борт спасательный круг,
когда вас давно раздавил квадрат.
Таблетки, микстуры, опять Лили
Марлен, челобитие рифмы, фемин трюизм
в утешение старцам всея земли --
и вперед, в божественный пессимизм.