Известный столичный писатель, исчерпав со временем свой писательский колодец, о чём бы ещё написать, решил поехать в деревню, чтобы зарядится от природы жизненной энергией, набраться свежих впечатлений, найти новые образы для повестей и рассказов. С этой целью он выбрал на карте Подмосковья небольшой придорожный, захолустный посёлок, расположенный на речке Клязьме. Прибыв на место и поселившись в домике на отшибе, он быстро нашёл тему для своей очередной повести. Из общения с местными жителями и из собственных наблюдений он узнал, что в этом посёлке не было никакого производства, а значит и дохода.
Большинство жителей посёлка перебивались исключительно за счёт урожая со своих огородов, сбора и продажи грибов, что в избытке росли в местных лесах, а также торговлей самогоном. Но жители и сами изрядно употребляли суррогатной жидкости, поскольку постоянно снимали пробу этого зелья. Поэтому местные мужчины редко доживали до сорока лет. В день прибытия писателя в посёлок на местном кладбище хоронили очередного деревенского алкоголика, но прожившего до своего пятидесятилетнего юбилея. На похоронах усопшего, его собутыльники и рассказали писателю историю его удивительной сногсшибательной жизни. С самого детства и до самой смерти все односельчане звали его Алконавтом. Первые дозы алкоголя он получил с молоком алкоголички матери. А как научился ходить стал допивать спиртное из стаканов, что оставалось от взрослых. Он не учился в школе и не дружил с местной ребятнёй. Ходил по дворам, помогал гнать самогон, а к вечеру засыпал там, где его убаюкивала критическая доза. Утром на рассвете он просыпался, мочился, на чей ни будь забор, не реагируя на прохожих, умывался в деревенской луже и обходил помойки, мусорки и другие злачные места, собирая бутылки для своих знакомых самогонщиков. К обеду он разносил тару по известным ему адресам, там и похмелялся.
Было удивительно, как он смог прожить пятьдесят лет ежедневно травя себя почти смертельным ядом?
Он никогда не мылся в бане, поэтому запах от него распространялся, мягко говоря, отвратительный. Он настолько наспиртовался, что его организм не реагировал ни на холод, ни на инфекцию. Никто в посёлке не вспомнил, чтобы он, чем ни будь, болел. Хотя его печень, скорее всего, была на грани цирроза, в желудке давно поселилась язва, сердце сутками выдавало по сто пятьдесят ударов в минуту, почки пропускали жидкость фиолетового цвета, предстательная железа перестала выполнять свою функцию, а его мужской орган распылял мочу как поливальная лейка. В его мозгу закрылись все бороздки памяти, поэтому он не помнил; ни своего имени, ни отчества, ни фамилии. Его руки тряслись как у пианиста во время игры, а походка напоминала глубокого старика.
Друзья алкоголики похоронили его с почестями на местном кладбище и устроили грандиозные поминки, после которых, назавтра умерли ещё три односельчанина.
А столичный писатель поспешил в редакцию с новой повестью.