Как я любила вечера. Зимние вечера в моей семье. Вроде бы ничего особенного не происходило, но родители возвращались с работы, и вся семья собиралась за одним столом ужинать. И, казалось бы, банальный прием пищи, но нет, в нем было что-то особенное, теплое, то, что объединяло семью, всех членов семьи между собой, где каждому было друг до друга, и что до сих пор живет в моей душе. А главное то, что мне хотелось бы, чтобы это было в семье, уже мной созданной, но, к сожалению, мне удалось перенести только отчасти. Так вот, за ужином папа обычно рассказывал, как прошел его рабочий день, кого он встречал, разговаривал. Он умел так рассказывать об этом, что было интересно слушать, его речь будто текла: слова сливались в предложения и как ручейки вливались в реку-рассказ. Мама была немногословна, больше слушала папу и нас, детей. И, еще я помню то, что каждый из нас был всегда услышан. Родители для нас были всегда авторитетом, но и мы дети в то же время были с ними на равных. Мама очень хорошо готовила, пекла. Любила встречать гостей, умела накормить, напоить, и делала это всегда с большим удовольствием, поэтому к нам частенько заглядывали на огонек, вернее на запах. Вернусь к вечерам, так как после проверки дневников у школьников, завершением вечера обычно был концерт. В импровизированном зале сидели зрители, артисты в другой комнате готовились к выходу на сцену. Мы переодевались в мамины: платье, халаты, регулируя длину с помощью поясов, при исполнении песни «Оренбургский пуховый платок», набрасывали на плечи белую паутинку, одним словом входили в образ. Предпоследняя сестренка Аленка почему-то всегда была ведущей, она объявляла номера и артисты иногда соло, дуэтом или хором исполняли песни. За окном выла метель, трещал мороз, а в печке горели дрова и языки пламени исполняли какой-то причудливый танец, под звуки детских голосов. С возрастом, я думаю, что это был танец жизни, танец счастья, когда родители рядом, есть отчий дом, где всем хватает места в нем, несмотря на его небольшую площадь, и каждому есть место в сердце каждого. Помню, как звенел голосок самой младшей сестренки Любаши, она тогда даже школьницей-то не была, когда в первый раз исполняла свою любимую песню: «Миленький ты мой, возьми меня с собой, там, в краю далеком буду тебе женой. Милая моя, взял бы я тебя, там в краю далеком есть у меня жена…». Кстати, и поныне эта песня одна из ее любимых. Не знаю почему, но, я чаще всего пела: «Мороз небесный сизокрыл и тишина кругом, мне уголок России мил, мой добрый, отчий дом. Стою не глядя на часы, березкам шлю привет, такой задумчивой красы, другой на свете нет…». Частенько я замечала, что у папы глаза становились влажными, и он, взрослый мужчина почему-то начинал откашливаться, как будто у него першит в горле… Зрители менялись местами с артистами, и песни продолжали звучать в исполнении уже других певцов. Не знаю, может от того, что мы сами выбирали какие песни петь, но нам очень нравилось устраивать концерты, хотя вокальными данными мы не обладали. Да и песни, мы пели совсем не детские: «Землянка», «Ой, мороз, мороз», «Катюша», «Вставай, страна огромная», «Из далека долго течет река Волга», «Рябинушка», «Виновата ли я», «Там вдали за рекой», «Темная ночь» … И, мне кажется, что любовь к Родине нам передалась не только с молоком матери, а даже раньше. А потом, она просто крепла в нас, с песнями, которые пела нам мама, а также с песнями, на наивных детских концертах, которые проходили зимними вечерами в родительском доме. И эта любовь не нуждается, чтобы о ней говорили с высоких трибун, чтобы ее прививали педагоги с высшей категорией, она рождается в семье, как ручеек в горах, постепенно превращаясь в полноводную реку. Наши родители взращивали в нас эту любовь своими поступками, своим отношением к людям, работе, ко всему, что их окружало. Они и цели-то такой перед собой не ставили, просто жили и все, по каким-то присущим им человеческим законам.
И низкий поклон им и светлая память за все то, что они нам дали, а дали они нам очень даже немало.
Январь 2011г.