У неё было два высших образования, прекрасные манеры деловой женщины и хорошо поставленная речь.
Она была красива и необычайно стройна. Ниже меня ростом даже на каблуках.
Женщина лет тридцати пяти.
Познакомились мы на работе.
Партнёры из Канады попросили меня подобрать для них под Киевом склад с нужными параметрами, и я прибыл в агентство коммерческой недвижимости, предварительно созвонившись.
Инна была агентом, но ещё адвокатом и оценщиком.
Она спустилась вниз и встретила меня.
Слишком красивая.
Сначала я решил, что она помощник, но она протянула руку для рукопожатия и представилась.
Мы изучали объекты на компьютере, а затем поехали на просмотр.
Сама за рулём. Через несколько часов успели поговорить о жизни, детях и вообще.
Стало понятно, что сделка, скорее всего, состоится, а это означало приличный гонорар.
«Куда вас подбросить?», – спросила Инна вечером, когда мы закончили просмотр четвёртого склада.
«К метро или такси?», – сказал я.
Был тёплый осенний вечер. Ничто не мешало перейти на «ты», но я медлил почему-то.
Я предложил выпить кофе, если она не спешит. Она не спешила.
Мы зашли в кафешку у метро.
Решили съесть по салату.
Заговорили о личной жизни, которая у Инны не складывалась. Она позвонила дочери и дала какие-то указания. Сказала, что скоро приедет.
«Душный вечер», – сказала Инна.
Ухватившись за фразу, я прочёл Гумилёва:
Как этот ветер грузен, не крылат!
С надтреснутою дыней схож закат.
И хочется подталкивать слегка
Катящиеся вяло облака...
«Много знаете стихов?», – спросила Инна.
«Когда-то помнил сотню, мог до утра читать. Теперь помню десятка два», – ответил я.
Стихи я стал учить потому, что они нравились девушкам в моё время, но стихи со временем отомстили мне и заставили сочинять себя.
Девушки тоже отомстили, конечно.
Зачем мы перешли на «ты»?
За это нам и перепало —
На грош любви и простоты,
А что-то главное пропало.
«Когда я была беременна, у меня увеличились сиськи, – сказала Инна, – а мужу не нравилось».
Я не был беременным, поэтому у меня увеличились только глаза.
«У беременных всегда увеличиваются сиськи», – пояснила Инна, рассеяв моё удивление.
Я посмотрел ей прямо в глаза. Там не было попытки соблазнить или ошарашить простотой. Она так выражалась.
«Мужчины не хотят брать на себя ответственность», – сказала Инна.
«А может сегодня мужчины не очень-то и нужны», – сказал я.
«Мужчины, – нет – сказала она, – проникновение иногда нужно. Я пробовала эротический массаж и мужской стриптиз. Это не то. Ничего не даёт».
«Мужчина был полностью обнажён?», – спросил я.
«Писюн только прикрыт», – сказала Инна.
«Может быть, дело в лексиконе, – предположил я, – вы выражаетесь несколько,.. как бы это сказать…»
«Грубо?, – спросила Инна, – я говорю как оно есть. А мужчины сейчас в первый вечер предлагают трахнуться. Это вы немного странный».
Мы вышли на улицу.
«О, – сказала Инна, – фонарь и аптека. Как у Пушкина».
Действительно, зажглась вывеска аптеки напротив, включили фонари.
«У Блока», – сказал я.
И прочёл Ночь, улица, фонарь, аптека.
Живи ещё хоть четверть века —
Всё будет так. Исхода нет...
«Какая замечательная у вас память!», – сказала Инна и посмотрела на меня уважительно.
Мы встретились ещё один раз у нотариуса при покупке склада. Поздоровались, как старые знакомые. В этот раз Инна спешила и после сделки мы перекинулись только парой фраз.
Сегодня после разговора с другой молодой женщиной я вспомнил Инну.
Инна была необыкновенно красива и привлекательна. Могли мы быть счастливы вместе? Почему нет?
Меня не смущают увеличенные эти у беременных, у меня тоже есть этот, и это… проникновение…
В общем, вполне возможно.
И тут меня осенило. Ну, конечно же!
Вам не случалось двух сестер
Замужних слышать разговор?
О чем тут, боже справедливый,
Не судят милые уста!
О, русских нравов простота!
Я, право, человек нелживый —
А из-за ширмов раза два
Такие слышал я слова...