Томится пятая палата –
Выздоровленцы-симулянты,
И лишь один из нас бессилен
Покинуть коечный капкан,
Чтоб сквозь глазурь стеклопакетов
С тоской подглядывать за летом –
Такая мелочь, но хоть что-то,
И воздух сжиженный глотать.
Растяжка, гипс, капкан-кровать.
Но есть, помимо книг и шахмат,
Альтернатива смертной скуке –
Его манера близоруко
Смотреть жирафьей темью глаз,
Как будто сквозь и внутрь нас,
И в то же время нас не видя.
«Что, Витя, плохо? Больно, Витя?»
Обмолвит только: «Поднимите,
хотелось бы порисовать.»
И заскрипит капкан-кровать.
Легко пульсирует висок,
Летит его воображенье
меж белизной листа и тенью:
Штрих за штрихом, за взмахом взмах,
Он покидает наши стены,
И поднимается всё выше,
Туда, где над больничной крышей
и парком, движется гроза.
Бумага, блеск в его глазах,
И тьма, готовая излиться.
За окнами трепещут листья,
И весел первых молний пляс.
Взгляд отрешённый, мимо нас...
Мы, обмирая на мгновенье,
Победный исторгаем вопль: "Гроза!"
И многорукий тополь
Стал тенью за стеной дождя.
А Витька брякает шутя:
«Братва, я вызвал дождь, живите!»