Княгиня Макстольфъ
Повела рукой в перчатке.
Перчатка белая задела вазу,
Рука осталась как скала и кровь
К лицу прихлынула в остатке
Чувств; княгиня внятно фразу
Отжала спелыми губами:
— Ох, нечаянно...
На вазе красовался образ лета,
Цветы и ягодный приплод;
Она еще качалась, эта ваза, тайно,
Княгиня бросив взор на те цвета,
Прижала же от слов дальнейших рот.
— Вам подогреть бульон, мадемуазель? -
Спросил дворецкий чинно.
Она от вазы взгляд томно отвела:
На моложаво-статную фигуру — неужель
Он ей предложит лишь бульон, обидно
Коль это так; ответила:
— Будь добр собрать к заутрене портплед.
Дворецкий кланяясь, ушел из залы.
Она смотрела долго на цветы в саду
Чрез узкое окно бойницы во стене,
чрез взгляда лед:
Сей замок в прошлом много бурь и славы
Испытал, в нем сила есть не властная и аду.
Дворецкий вновь вошел. Сгустились
Брови ее как тучи над равниной.
Всмотрелась. Стар. А моложав и статен!
Молодец. К чести родов дворецкие водились
Здесь подстать. Рукою уж для вазы мнимой
Она коснулась подбородка, развратен
Взор ее и тяжек полусонною мольбою.
Века над замком пронеслись — как выстрел.
Земля просела, он стал ниже, тяжелее...
И всяк в нем обитающий лишен судьбою
Вопроса молчаливого к той вазе, гол
Пречистый сумрак залы, нежен сном, еще темнее...
Сокрыта тайна во глуби неясных комнат.
И привидение Макстольфъ тревожит недра
Души окаменелой замка древнего.
На стенах тенью прошлого лишь оттиск: разврат
И смерть и зов безумств; отчаянного пера
Заложник замок сей стихом стал для чего-то...
В болотной жиже дум есть нежить тлая...
Такая, что и слова не найти для сути.
Иль вытлая... а может просто злая,
Подобная такой понятий мути.
Но тла ища безгрешный вид был путник,
Который постучал в ворота замка;
Глаза мадемуазель чисты, их взор проник
В его тайник души и веером рука
Как будто отогнала думы от лица...
Тот путник стал преддверием ее конца;
Вошел в покои царственные девы;
И будто честь крадя у королевы,
Вонзил он щупальца любви до
девственного сердца
вглубь
Ее печали о бессмертном чувстве;
Так началась мистерия порочной связи,
Приведшая к упадку замок. Гроб
Девы царственной несли монахи.
В естестве
Внезапной смерти сомнений не было и грязи
Нет места в складках платья погребального
И меж сомкнутых плотно бледных губ.
Она не знала каверзного слова. И печального.
А только вырос над могилой дивный дуб,
Прям на века раскинув ветви с желудями.
Кладби ́ще с той поры прославилось огнями
Блуждающими будто меж могил — во тьме.
Я стих закончил. Верьте мне.
«Княгиня Макстольфъ Анебария де Парас»
Там на могиле надпись...