А вы знали, что шлейф мельчайших частиц нашего далекого прошлого хранят не стираные ровно год ночные, с изображением полевых цветов, льняные рубашки?
Заброшенные дней сто назад в самый дальний и темный угол кладовки замаранные полосатые гольфы, вязаные манишки, потрепанные временем вельветовые пиджаки.
Беря их в свои изувеченные тягостью бремени руки,
Мы изучаем изгибы линий на ладонях седых манжет,
Заткнув уши, включив в плеере на полную мощность песню КиШа "Мадам Жоржет",
Мнем перепачканные гибелью ложного выкрика строгие длинные в стрелках брюки.
Так и я вот сегодня, собираясь в элитный дорогой ресторан,
Выбираю одежду, покрывающую каждый скелет в моем пыльном платяном шкафу,
А ведь большую часть из них я уже, увы, давно не ношу,
Но решаюсь одеть черное платье из тонкого кружева H2O Реки Иордан.
И топя его в мыльных водах, покрытых разводами белой жемчужной пены,
Вспоминаю тот день, наш, последний, может, ты еще о нем не забыл?...
Мы тогда были вместе: валялись на пледе, тянулись руками к солнцу, читали Есенина, уплетали один за другим вкусные сэндвичи - ты тогда меня так любил,
Читал нежно на ухо написанные в бессонную лунную (кто тому причина?) ахах) июльскую ночь ликерные в мягком созвучии строф, обращенные лишь ко мне, замечательные поэмы.
Но волокна этого одеяния помнят прикосновения твоих табачных от дыма древних поверий губ,
Дыхание частое, хриплое, вздымание грудной клетки от бязевых чувств, переполнявших в тот миг нас обоих:
Хождение тонких запястий по чернильной коже в поисках безмятежности, за сладостным наслаждением в жаркой нещадной погоне,
И лобзания тихие пальцев, прикосновения к нежной, кипельно-снежной коже крепких и грубых рук.
Теперь вода отравлена привкусом твоей горьковатой слюны,
И крутится черное месиво дементором чертовым в центрифуге стиральной машины:
Знаешь, а ведь мы оба с тобой, ни с кем более так счастливо, нет, не жили;
Остаются влажные отпечатки воспоминаний на запотевшем квадрате холодной оконной слюды.
И вот оно повешено вверх-ногами, за прищепки тугие, от непомерного количества влаги полуразваленные, деревянные,
И стекают с волокон, сожженных химической обработкой, белые, чистые, полные мыла, хрустальные слезы -
Вместе с ними в подставленный таз будто, знаешь, стекают те счастливо прожитые, в блеске прожилок листвы от яркого солнца, грезы,
И распускаются в моей кружке с горячим какао травы засушенные, ароматные, терпко-пряные.
И вот на следующий, я бы сказала, кульминационный в честь вышеназванного события, день,
Я одеваю его, застегивая молнию непослушную, и, думаю, ты почувствовал это тоже:
Мы вместе, слишишь? Ты рядом, я знаю - я чувствую это кожей..до дрожи...
(И удаляется в раскрытые настежь окна нашего далекого прошлого призрачно-бледная тень...)