У Поэта судьба – не иметь ни судьбы, ни начала
Ведь труднее всего просто словом все дело вершить,
Сомневаться, страдать, понимая, что сделано мало.
Легионами граней оттенки движенья творить
Хоть не гонит никто, не пинает под ребра стрекалом
И никто из разумных не смеет Поэта судить.
Неразумным легко верить в то, что они человечки
И рабы у того, кто из глины их вязкой слепил.
Они вяло снуют и жуют из навоза словечки,
Быт их сер, непонятен, угрюм, да и очень уныл.
И живут они только заботой о деньгах и течке.
На свет адский ползут, словно крабы в высокий прилив.
Не понять им никак – без Поэта их больше не будет
Ни герой, ни народ без Поэта, увы, не живет!
Даже звезды горят, потому что Поэт где-то блудит
И с букетом цветов своей милой созвездия шлет.
И не могут быть правы рожденные звуками люди,
А с Поэта что взять? Он влюбился и просто поет...
Жизнь тропинкой ведет и всегда виден сбоку обрыв
Оптимисты кричат: «Это только мираж и обманка!»
Хлеба нет на столе, есть полно всем бесплатной коры.
В пятке точка одна, где смертельна и малая ранка,
Но доспехи хранят Ахиллеса до нужной поры.
Вот Палач уже кофе свое заварил спозаранку.
«Сотни лет немоты наказанием будут Поэту
Если он не поднимет мне тонус надежды на боль!»
Закричал вдруг Палач, объявляя творенью вендетту
И рассыпал на стол щедрой горстью зернистую соль.
А потом посмотрел в потолок словно в мрак беспросветный
И сказал уже тише: «Давно ведь низложен Король...»
А Поэт на крыльце уже дверь к Палачу открывает,
Он не может, увы, никогда его зов отвергать.
Он его от хандры и сплина с тоскою спасает,
Ведь Палач он один и работу не должен бросать.
«Помолчи, старина, ведь ты знаешь... он Сам все решает...
Он Творец всех Творцов. Кто же может его низвергать?»
«Понимаешь, Поэт, как мне это давно надоело?
Мир придумал не я, это ты и Ушедший давно.
Он придумал Творцов, ты придумал меня между делом,
Попивая из плазмы Сверхновой огонь, как вино,
А потом и людей, чтобы было мне дело...
Вам остались слова, мне же этой работы дерьмо.»
Ставки дня высоки, если день растянуть на столетья
Оба молча сидят, говорят лишь глаза без конца
Хотя все наперед расписали ходы и решенья
Сам Поэт не рискнет отказаться от ноши Творца.
Жесты рук, накипь слов не для них… междометья
И спиральность времен замыкается в строгость кольца.
Сноска памяти...
Художник нарисует тишину
Поэт безмолвность обозначит словом
А скептик все подвергнет оговору
И выплеснет с помоями весну.
Пойди, проверь... за плесенью речей
Нет запаха огня и вкуса хлеба
Лишь миражи возвышенного бреда
И свет на медь закупленных свечей.
Вот хор вспоет взволнованной мольбой
И хочется поверить в искупленье.
На той мольбе сгорают поколенья.
Топор, палач и плаха над толпой!
Плодятся быстро клоны Палача
Поэта клоны мухами роятся.
От Смерти только вороны родятся
И над полями серыми кричат.
Для клона нет понятья – МАСТЕРСТВО!
У копий нет понятья – СОСТРАДАНЬЕ!
Они, увы, не божие создания
А только биомассы торжество.
Верно кони несут между звёздами вечностью Гона
Рыцарь сам уж забыл для чего носит герб на щите.
Но спросить у кого? Не прорваться к подножию трона,
Где Поэта мечта всё никак не умрет на кресте.
Новый свет не зажжет в бесконечности звездного лона
И не ждут уже там заплутавших врагов и гостей.
Город в страхе затих, слишком долго Поэт не выходит.
И не слышно совсем, как Палач свой шлифует топор.
Видишь стража уже осужденных на площадь выводит.
Там разложен большой, ожидающий плоти, костёр.
А Поэт все сидит и мотивы для долга приводит,
Чтоб Палач не подумал, что был ни о чем разговор.
Рыцарь знает свой путь, и Палач мастерство не теряет!
Свита рвет небеса, как пергамент рвет каменный нож
А казненным всегда подается на блюдечке ложь -
Будто где-то есть Рай, куда каждый дурак попадает...
Миф продали тебе, ну а правду без спросу не трожь!
Лишь Поэт до конца, сам творенья свои понимает!
Завершение морали ( ЧИТАТЬ МЕЖДУ СТРОК)
День за днем не текут. И неправда, что лечит все время!
Всякий герб – только символ для свиты, что скачет во след
Для атаки сапог посильней упирается в стремя
И вниз падает меч, пресекая молитвы и бред.
Меж галактик лишь ночь, тут ее безграничное бремя
И нет тягот дорог, и не слепит очей яркий свет.
Кат, он вечно в трудах, а Поэт, он извечно в дороге...
Трубадур многомирья, бесконечен от сель до конца...
И не надо его вопрошать о всезнающем Боге,
Для страданья не нужно колючек терновых венца,
Он ведь завтра проснется с девицею юною в стоге,
Пыль стряхнет с головы и сонливость исчезнет с лица.
Шлепнет попу ее, поцелует щеку, что алеет
И пойдет она к нам, значит завтра наступит весна...
Оглянуться она на Поэта и стог не посмеет,
Да и нет никого, там где сена стояла копна.
А Поэт уже новою песней и рифмой болеет,
Позабыв о пахучей колючести сладкого сна.
Вновь рожденная им снова землю дождем орошает
Талых льдинок вода зажурчала по быстрым ручьям,
А на попе ее след ладони Поэта пылает...
Все на этой планете придумал и сделал он сам.
Хотя часто дела довести до конца забывает,
Вот и надо трудиться ни свет ни заря палачам.
Светло рад он тому, что порою рождаются дети,
Что не рвутся к корыту по плоти и крови чужой,
Часто гибнут они, попав к догмам в липучие сети
И идут умирать под знамена над черной толпой.
Угасать в темноте, веря в то что находятся в свете,
И что можно позвать недоумков на бой за собой.
Но порою они ритм и СЛОВО в эфире находят,
И не верят тому, что им с детства пророки твердят
На Голгофу свою без креста иль с крестом, но восходят
И надежду на завтра из крови и нервов творят.
Познавая себя они ходики жизни заводят,
А потом умирают, но новый закон уж зачат.
Есть надежда одна, но Поэт знает - это условно.
Без творцов на земле даже свет перестанет служить.
Остается любовь, как кутенок худой и бескровный
Если нет тут сердец, чтоб ее хоть на миг приютить.
Встал Палач и достал меч сверкающий лезвием ровным
ВРЕМЯ старый огонь, что устал полыхать, погасить.
Часть вторая:
http://www.stihi.ru/2014/02/12/737
http://www.stihi.ru/2014/04/09/756
Часть первая:
См.http://www.stihi.ru/2013/12/24/6762
Сноска первая к счасти первой:
см. http://www.stihi.ru/2013/12/28/402