Переводя знаменитого автора, я ставила целью сделать понятными мысли поэта, донести читателю его чувства. Их очень много, переводов на русский язык, Райнер Мария Рильке – планета, необычайно притягательная для переводчиков и поэтов. Пусть добавятся и мои труды. Представляю переводы в том порядке, как они делались.
1. Вечер
Вечер медленно сменит одежды,
зрелых крон украшая ряды;
посмотрите, прощаясь, но прежде,
чем покинуть родные сады,
отправляясь в иные пределы,
укрепитесь во твёрдости сил:
не тоскуйте по тёмному дому,
не ищите привычных светил, –
ваша грусть несказанно огромна,
но взорвётся покров немоты,
новой жизни огранка весома:
прочность камня и яркость звезды.
http://www.stihi.ru/2015/04/17/645
2. Лунная ночь
Тропка садовая вьётся глубоко, пьянит, как блаженный напиток,
прелесть спокойствия в мягком качанье ветвей.
Ох и Селена-луна, и почти зацветают скамейки, залиты
робким касаньем её невесомых лучей.
Я тишиной заворожен. Проснуться – нужна ли такая попытка?
Звёзды и чувство, что в яви стоишь у окна.
Ночь овевает лицо дуновеньем ветров. И попробуй разлить-ка
то колдовское, чем вознаграждает она.
http://www.stihi.ru/2015/04/19/6808
3. Das Rosen-Innere
Где открываются тайны?
Их различу ли путь?
Спящий внутри, богоданный,
но отражением славный
неба в отверстую грудь.
Тихая роза качает
мыслей моих озерцо.
Так беззаботно сливаясь
с тем, что дрожа, рассыпаю,
не изменяя лицо.
Вряд ли дадут ответы
блеск и мельканье дней.
Чёт лепестков или нечет,
пусть излучение света
выйдет полней и полней, –
это прильнувшее лето
комнатой стало во сне.
http://www.stihi.ru/2015/04/25/6190
4. Песнь о любви
Смогу ли душу удержать, реши,
чтоб не задел твоей – случайный знак?
Других вещей отыскивая меру?
О, я бы рад и жизнь отдать, и жизнь,
укрыться в тишине, глубокой вере,
утратив ритм глубин, звучавших в такт,
став неподвижным, лицемерным.
На двух концах небесной кривизны
находимся – строка влетает в сны,
опять меня с тобой соединяя.
Затрепетав от пения смычка,
у скрипача-бродяги мы в руках?
Мотивы рая.
http://www.stihi.ru/2015/09/19/4734
5. Набережная чёток. Брюгге
Старинных улиц тесный переход
(«Что было здесь? – бредёт по ним прохожий, –
а люди прошлого, они на нас похожи?»);
вот, к площади пробравшись, долго ждёт
других, – сойти, на набережной стать
вечернего канала, чтоб узнать
в его спокойных чистых отраженьях
зеркальный мир, где кружевные тени
реальнее причудливых домов.
Тот город канул? Из блаженных снов
(смирись, что непонятен их закон)
вернулись перевёртыши-проулки,
и оживают призрачные сутки,
в садах цветущих зазвучали шутки,
и пар притихших чувственны прогулки,
и в окнах слышен танца звонкий тон.
И что осталось? – Думаю, молчанье,
лишь медленно вздохнула тишина,
да ягоды за ягодой вплетанье
в кисть звёздную, да в небесах луна.
http://www.stihi.ru/2015/09/24/8317
6. Монастырь бегинок. Брюгге
1
Не требуют от них высоких целей,
придти, уйти – всегда свободен мост,
вольны они, когда бы надоело,
в миру пожить, хоть каждой дом и прост,
но тянет снова во врата стучаться,
в ту Церковь, где чистосердечно братство,
для осмысленья глубины любви.
Став на колени, с головой покрытой, –
сердца господню промыслу раскрыты,
хорал един, из тысяч мыслей свит, –
они поют, являя образ ясный
глубокого слиянья, и прекрасны
их отраженья в зеркалах опор.
Взмыв, с ангелами нежный разговор
кончается, на землю возвращаясь.
И так смиренно, искренне покаясь,
молчат. Крестясь, монашенки с поклоном
передают святую воду, сим каноном
на лбы прохладой ляжет благодать,
у бледных губ останется витать.
И сдержанно, гуськом, в уборах белых
вдоль домиков выходят по мосту –
вдовицы старые и юные (что делать...)
в свои углы укромные идут.
Вне времени растить цветы, бессонно
под вязами старинными бродить,
и одиночество заносит в кондуит
мерцающие вечерами окна.
2
Окно-витраж на солнце отраженьем
расцвечивает глубину двора
церковного, прошедшая пора
мелькает олицетворённой тенью:
бегинка фантастически стара.
Так старое вино, в мехах мутнея,
безропотно прольётся на столе,
так вечность, отворачиваясь, тлеет
и слепнет в освинцованном стекле.
Колеблется тяжёлых штор волна,
за нею летний день сменяет зимний,
забыта нежность, растворилось имя
в долготерпении, с молитвами иными
конца земного срока ждёт она.
http://www.stihi.ru/2015/09/29/1134
7. Собор
В тех городишках, где дома кружком
крадутся, словно тени карнавала,
наткнувшись на чудовище, от бала
отходят молча, сбившись в тесный ком, –
стихают крикуны, смирны задиры,
прислушавшись, не могут страх унять,
колосс, однако, пребывает в мире
ином, контрфорсов расправляя стать
и знать не зная снизу мелкоту;
в тех городишках можете узреть,
как в будничную эту простоту
вошли соборы. Первый мой смотреть
отправился поближе, пользы нет,
громаден слишком. Упираюсь взглядом,
он высится безмерно, стойко рядом,
и ничего другого; много лет
их мастерство для вечности копилось,
оцепенели стены, спит портал,
не то, что жилки улицы игривой,
случайно названной, где, как дитя, бежал
зелёный с красным цвет, шутя с окном,
у лавочника фартук освещая.
Свидетельствую: чувствовал – такая
толпа теснилась, давку учиняя,
любовь повсюду, словно хлеб с вином,
и жалобщиков толчея большая.
Час пробил, сгинула людская стая,
не стоит, от живого отрекаясь,
взбираться в башни, смерть одну найдём.
http://www.stihi.ru/2015/10/10/7985
8. Бог в Средневековье
Чёрствые, его впустили внутрь,
утвердили высшим судиёй,
с кафедральной новою зарёй
(есть от вознесенья много пут)
мессами повеличав соборы.
Груз велик. Но должен-то всего
пунктуально числить дат наборы
и, не упуская ничего,
знак подать для ежедневных действий.
Вдруг тяжёлой поступью пошёл,
потрясая изумлённый люд,
заставляя устрашиться дол
и бегущих от безмерных бедствий.
И ужасен был Господен суд.
http://www.stihi.ru/2015/10/21/2668
9. Портал
1
Тут и пребудут – словно бы поток,
отхлынув, от громаднейших пожаров
отмыл из камня созданных; недаром
в ловушках лет продлён их жизни срок.
И цепких рук сдержать никто не мог,
дающих существам, должно быть, фору.
Они пребудут; а в базальтных формах
объединяет нимб и митру рок,
порою проступая сквозь улыбку,
отсрочку мира обозначив зыбко,
укрывшись за бесстрастный циферблат;
выглядывая в пустоту проёма
как раковины, слышат в полудрёме
и стоны города для них жемчужный клад.
2
В масштабе крупном это означало:
есть за кулисами обычной сцены
всемирно общее; и что всегда в начале
герой в хламиде вышагнет из плена –
так из портала косность выпускает
весьма трагикомическую бездну,
так Бог-Отец безмерно удивляет,
из прихоти преобразуясь в бедный
Сыновний облик, он разделен здесь
на тихие и небольшие роли,
преодолел страдания и чист.
Но только так возникнет (снова весть!)
для корчащихся в темноте от боли
Спаситель, как особенный артист.
3
Другие высятся, стоят посередине
(и вечность не покинут никогда);
не явленный из вертикальных линий
жест существует, стойкий, как беда,
всего полшага остаётся в клир,
чтоб обогнать минувшие столетья.
Застыли на консолях лихолетья,
всемирному служа – не видя мир
неразберихи, где б они топтались,
те зверо-люди, где б вовсю старались
кривиться и трястись, лелея власть:
внизу фигляры ими упивались
и трепет с буйством дико совмещали,
чтоб шест на лбу никак не мог упасть.
http://www.stihi.ru/2015/11/02/8844
10. Капитель
Как, народясь из муки сновиденья,
преодолев запутанную жуть,
день завтрашний восходит, – так плетенье
жгутов по капители выдаст суть
пустой внутри, с фигурками существ,
резными крыльями сцепившихся, колонны:
внезапно головы склонивших к лону
листвы могучей, дикой, словно лес.
О, яростно в ней сок ломает плен
и выпрямляет камень, сжатый плотно,
и вверх стремит, желая перемен;
когда опять из темноты холодной
дождь накрывает весь антаблемент,
аканфа «лапы» в рост идут свободно.
http://www.stihi.ru/2015/11/15/12181
11. Окно-роза
Извне: ещё лениво привставая,
таясь и этим смущена почти,
одна из них, пантера вихревая,
взглянув, ступила дальше отойти,
насильно в Глаз огромный захватив
мирок внизу, дробящийся в кружках,
плывущих, как причудливый мотив,
и тонущих, не сознавая страх,
она свой Глаз в прищуре, чуя цель,
распахивает, нападая с рёвом,
и кровью жертвенной полна купель;
единожды схватив из тайной мглы,
Окно собора старого сурово
терзает сердце, рвёт, – не отмолить.
http://www.stihi.ru/2015/12/12/5768
12. Die Rosenschale
Рассержен, видишь, вспыхнув, двух мальчишек,
на одного накинувшихся вместе,
тот, ненавидя, по земле катался,
как пчёлами отделанный зверёк;
артист он, управляет отступленьем,
топча траву, как будто конь промчался,
пренебреженьем сбит... оскал зубов
такой, что череп засквозил под кожей.
Теперь ты знаешь, как о том забыть:
явилась пред тобою чудо-чаша,
наполненная, как цветеньем роз,
и незабвенным, и почти возможным,
ни разу не исполненным: склоняясь,
прозреешь к счастью тернии пути.
Жизнь-прозябанье, тихая, без роста,
потребность вздоха в замкнутом пространстве
сильнее, потому что давят вещи,
почти не оставляя места чувству,
прозрачности внутри; курьёз искусства
блеск наводить на собственный портрет:
да есть ли что знакомее, чем это?
А если ощущенье передать,
но лепестки на лепестки меняя?
Один как веко, приоткрыт слегка,
изнанкой сплошь уложены другие,
как если бы они десятикратно
умерить внутреннее зрение старались.
И основное: нежную преграду
пронзает свет. О, тысяче ханжей
не выделить крупицы сей загадки,
в чьём зареве запутаны, торчком
тычинки встали в резком возбужденье.
Замечу о движенье в этих розах:
столь мал на входе угол отклоненья,
что трепет незамеченным остался,
но излучил тепло в укромный мир.
Взгляни на белую, открытую блаженно,
стоящую в резных и крупных листьях
Венерой, из жемчужницы рождённой;
а та как смущена, и заалев,
и после остывая, повернулась
к бесчувственной, что холодно глядит,
невинна в платье чистом, сбережённом,
в кругу нагих, отбросивших одежды.
Что сталось – и легко и тяжело,
как плащик, бремя или окрылённость,
а после, как всегда, надета маска,
поди пойми: по-прежнему любим?
Судьба ли их: стать в увяданье жёлтой,
опустошённой, давшей оболочку
плоду, в котором та же желтизна,
хоть сок впитал оранжевый и красный?
И не излишне было б воевать
за розу безымянного оттенка,
за фиолетовый и горький привкус?
А эта, чья сорочка как батист,
могла бы опьянить своим дыханьем,
когда заражена чужой рубашкой
в рассветный час у озера лесного?
Вот новая – опаловый фарфор –
в ней хрупкость тонкой чашечки китайской,
расписанной цветными мотыльками, –
из тех, кто лишь собою упоён.
Не всё так просто, чтобы быть собой,
в себе вместив: необозримость мира,
в нём ветер, дождь и вешнее терпенье,
ожог вины, предназначенья зов,
и вечереющей округи затемнённость,
и облаков меняющийся контур,
и смутное влиянье дальних звёзд, –
что в горсть легло, преобразуя душу,
теперь о т к р ы т о в безмятежных розах.
http://www.stihi.ru/2015/11/26/7453
Благодарю прекрасного поэта Елену Липаткину за дружеский, конструктивный диалог.
В моменты обсуждения виднее удачные и не очень удачные места перевода, автор - Райнер Мария Рильке - очень сложен, целая вселенная.
Ссылка на страницу Лены: http://www.stihi.ru/avtor/lipatkina