Один. Льется портвейн, струны
Душевной близости воют.
Не слышится шаг коридоров, стен,
Только соседи, порой, устроют.
Нрав тут один, в плену, беззвучен,
Протянет цирк мимо себя, но живой.
Куски южной земли зашиты, забиты в нем,
Перекопанной, не плодящей и уже измученной.
Не названный никогда своим именем.
В этом доме чужих детей хранится покой.
Много тут и не его прожито дней...
Тянет с души запахом породы хвойной
Единственной собственной, из бетона растущей.
Бред. Где ты? Может хоть раз успеем,
Пожить тем нутром глубоким.
Хотя, на двоих, одну жизнь и имеем,
Прособачили, стали обязаны многим.
Я посижу еще, оставь с потерей,
Поскорблю, вспомню как пели.
В воспоминаниях улыбался даже.
Что стало дальше, качели.
Но спасибо, пихта вырастет, из плиты, с углов.
Семя в сердце носилось долго, без всхрипов,
Ждало момента, тяжести, теплых слов.
Твое солнце смогло, досветило до монолитов.