"- Расскажи, Снегурочка, где была,
расскажи-ка, милая, где была?
- За тобой я бегала, Дед Мороз,
пролила немало я горьких слёз..."
Командировка моя заканчивалась, билет на обратную дорогу был взят на 30 декабря, на вечерний поезд. Это означало, что Новый год я буду встречать уже в кругу своих друзей и родных.
Почти весь предотъездный день пробегал по магазинам в поисках новогодних подарков жене и детям, в купе поезда ввалился почти перед его отходом - усталый, но довольный. Почти следом вошёл и мой законный - по билету - попутчик. Это была женщина лет пятидесяти или около того. В руке у неё была дорожная сумка и не очень громоздкий чемодан, с такими чемоданам приходили обычно телемастера или сантехники. Да и одета она была более чем скромно. Но усталое землистого цвета лицо её, как писали в старинных романах, сохраняло следы былой красоты.
Мы обменялись именами, но разговор не клеился. Принесли чай, я угостил её купленными в привокзальном буфете пирожными.
- Спасибо, сто лет таких не ела.
Я извинился, сказал, что очень устал и хочу спать.
- А я-то как устала... Но сначала пойду выкурю сигарету.
Когда я вернулся в купе после вечерней санобработки, она уже лежала в постели. Невольно задержал внимание на её полуоткрытом бюсте. Весьма красивым, отметил про себя. Она перехватила мой взгляд, но бюст свой не прикрыла.
Я залез на верхнюю полку, выключил свет. - Спокойной ночи.
Вместо ответа в темноте прозвучал вопрос: - Как вы думаете, сколько мне лет?
Я знал, что если женщина выглядит лет на пятьдесят, то отвечать нужно как можно увереннее: максимум лет сорок. Но она, не дождавшись моего ответа, печально произнесла:
- Знаю, выгляжу на полтинник. Но мне, действительно, сорок два года.
И после непродолжительной паузы: - Хочется иной раз согрешить с хорошим добрым мужиком... Но кто на меня такую позариться?!
Воцарилась тишина, её признание застало меня врасплох, я не знал, что ответить. Я вообще не любитель киношного секса в салоне машины, в лифте или в купе поезда, никогда не считал себя обязанным следовать пошлым голливудским стандартaм. К тому же ещё два места в купе были не заняты, в любой момент могли появиться их законные владельцы. Я промолчал.
- А хотите, я расскажу вам новогоднюю сказку?
Я понял: пока женщина не выговорится, уснуть не даст.
- Ладно, валяйте.
- Только, чур, не перебивать, не комментировать...
***
Для нас, артистов областного ТЮЗа, новогодние праздники и школьные каникулы - просто денежный Kлондайк. Деньги сами в руки плывут, только успевай поворачиваться. Та зима была нашей первой - совместной - с моим мужем, артистом нашего театра. Дирекция театра недавно осчастливила нас служебной однокомнатной квартирой, но денег на приличную обстановку ещё не было, и мы хватались за любое предложение, не важно где, с кем и когда.
В ту предновогоднюю ночь мы с мужем работали Дедом Морозом и Снегурочкой. Развозили подарки, заказов было много, благо фирма, от которой мы работали, выделила нам машину. Шёл уже третий час утра, оставалось ещё куча нерозданных подарков, и я предложила моему Деду Морозу разделиться: я высадила его с мешком у нового 12-этажного корпуса, а сама подъехала к довольно старой пятиэтажке.
Начала с последнего этажа. Дверь открыл высокий сухопарый молодой мужчина лет тридцати, типичный спортсмен-качок.
- А, Снегурочка! А где Дед Мороз?
- Дед Мороз... забыл. Склероз.
- Гы-гы, - послышалось из глубины большой комнаты. - А на фиг нам Дед Мороз, нам одной его внучки вполне хватит.
Это был низкорослый с хорошо продвинутым пузом мужичок, почти квадратный крепыш лет под сорок. Оба были более чем пьяны.
- А детки ваши где? Вот тут им подарки,- я потянулась к мешку, но высокий отпихнул его ногой в угол.
- Детки наши спят, и говорить надо шёпотом.
Тут только я заметила, что в комнате больше никого нет, стол был заставлен пустыми и не допитыми бутылками, грязной посудой с недоедками.
- Садись, красавица, выпей с нами за упокой старого года и встречу нового. И крепыш потянулся за бутылкой водки.
- Нет, нет, я на работе, мне ещё квартир пять обойти...
- Обижаешь, красавица.
Пузатый облапил меня, пытаясь поцеловать. Я начала вырываться. Тогда... тогда он повалил меня лицом на стол, сам почти всем телом навалился на плечи и голову, стало трудно дышать.
- Витёк, начинай первым!
Я пыталась освободиться, кричать, но куда там - на моей голове и шее лежала огромная туша, от которой несло винищем и куревом. Спортсмен задрал подол, стащил одним резким движением колготки и трусики... Кончил он быстро. Потом, как клещами, зажал рукой мою шею, припечатал лицом к столу. Другой рукой зажал мне рот.
- Иди, Санёк, продолжи ублажать нашу Снегурочку.
Этот боров-Санёк пыхтел-пыхтел... Ничего у него не получалось.
- Слушай, а ты попробуй анал, может легче пойдёт? - посоветовал первый.
Я задрожала. Я никогда, никому... Даже мужу не позволяла... От боли я на мгновение потеряла сознание. Не помню сколько это длилось, наконец, этот Санёк захрюкал, завизжал, как свинья... Они отпустили меня, я скатилась на пол. Слёзы катились ручьём, я задыхалась: - Гады, гады!
- Да ладно тебе убиваться, давай лучше выпьем за знакомство. Тебя как звать? -
Спортсмен потянулся за бутылкой, стал искать недопитую.
Толстяк всё никак не мог отдышаться, сидел закатив глаза. Я воспользовалась моментом и выбежала из квартиры, забыв про мешок с подарками.
Мне казалось, что прошла вечность, но двигатель нашего "Москвича" не успел даже остыть.
Я понимала, что жить, как прежде, я уже не смогу. Нужно было совершить какой-то поступок... Ну, вы понимаете, как бы клин клином. Лишь бы муж не кинулся меня искать. Отомстить, отомстить!- звенело в голове. Они ведь, суки, не только меня изнасиловали - они и Снегурочку осквернили! Отомщу за нас обеих... Я была на грани безумия. Правда говорят: злость мутит разум...
Приехав домой я кинулась под кровать, туда, где лежали наши туристические рюкзаки. Вытащила рюкзак мужа, там лежал топор. Нет, не туристический топорик, а настоящий - из деревни, где жили родители мужа. Этот всегда хорошо заточенный топор был гордостью моего мужа, ведь он был в наших турпоходах главным кострожогом...
Я взлетела на пятый этаж, кипевшая во мне злость придавала мне силы. Позвонила в дверь уже знакомой квартиры. Как и в первый раз дверь открыл спортсмен.
- Снегурочка? - он широко заулыбался. - Что, понравилось?
- Я забыла мешок с подарками.
Он нагнулся за мешком и в этот момент я опустила топор на его шею. Он застонал и завалился на спину. Вторым ударом я размозжила его череп. Ещё подумала: как легко, легче, чем дрова...
Толстый боров лежал лицом вверх на диване, храпел. То ли я устала, то ли чувство мести ослабло, да и диван пружинил, но удар получился не сильным, мужик начал дёргаться и стонать. В голове родился каламбур: сначала ты со мной никак не мог кончить, теперь вот я с тобой. Но собрав всю свою волю и злость в кулак я прикончила и его.
О, Боже, как я устала в тот день! Почувствовала голод, налила себе остатки водки, нашла какую-то закуску. Из спален доносился разноголосый храп.
- Храпите, храпите! Утром вас ждут подарки от Снегурочки.
Хмель ударила в голову, и возвратилась злость, замешанная на отчаянии, - страшная, чёрная. Захотелось всё в этой квартире разнести в щепки. Я схватила топор и замахнулась на сервант. Но... тут заскрипела дверь ближней спальни и из неё вышла заспанная девочка, лет шести-семи. Помню, была она в голубой ночной сорочке, а в руках держала рыжего котёнка. Нет, не настоящего, а игрушечного.
- Тётенька, а вы кто?
Она переводила свои удивлённые глазки с топора на лужи крови, потом опять на топор, зажатый в моей руке... Мгновенно мелькнула мысль: ещё девчонку и я свободна. Она как-будто поняла мои намерения, зажмурилась, задрожала, и прикрыла ладошками голову. Котёнок выпал из её рук. И тут я увидела, как из-под ночнушки, забрызгивая голые ступни её, потекла струйка мочи. Топор выпал из моих рук, и я заорала благим матом: Снегурочку приглашали?!!
***
Я молча, не перебивая попутчицу, выслушал её "новогоднюю сказку". Нужно было как-то отметить, что я не спал, и я задал глупый вопрос:
- Интересно, а сколько сейчас этой девочке лет?
-Девочке-то? - И после продолжительного зевка: - Наверное, уже лет двадцать...