Николаю Бошинцеву
Поэзия живет на выселках,
и с кем-то вечно на ножах.
Ее хоть на скрижалях высеки,
а все в руках не удержать.
Она как банный лист привяжется,
откроет скромный свой Сезам,
и вдруг такое слово скажется, `
что даже Пушкин не сказал.
И снова будет чудо, мистика,
разряды молний грозовых,
словесная эквилибристика
на грани трюков цирковых.
Но жизнь возьмет, да не заладится,
и не получится кино,
и лирика туда повадится,
куда и прозе не дано.
И не найдется слова меткого
для глупости не по годам,
пока деревья машут ветками
вслед уходящим поездам.
В поэзии хватает всякого,
в ней все наивно, все хитро,
и ничего не одинаково,
но все затерто и старо.
Скажи: «Сезам!» – и сразу вспомнится,
о чем когда-то невзначай
шепнула ночь бумаге-скромнице,
рекомендованной в печать.
И как по щучьему велению,
былое сбудется опять,
и молодому поколению
на старших будет наплевать…