Знаешь, обычно распаренные коньяком,
Тянет ворочать о жизни языком.
А сегодня,
На стыке моих тридцати,
Лишь оставив дверной проем,
Чтобы видеть, как пьяные ходят конем -
На кухне, пропитанной до смол табаком,
Символично,
Что мы остались с тобой вдвоем.
Да плевать на это мирское клише.
Знаешь, мне сегодня сказали,
что я перешел из «еще» в «уже»,
Что так жизнь говорит – туше,
И как бы я не упирался
И не посылал всех в «ж»,
Уже взрослый.
И я знаю, что все это бред.
Просто жуткий навязчивый страх:
Что нигилистам и стоикам вроде как «нет лет»
И я всегда все эти домыслы превращал в прах,
Но обидное самое знаешь,
Ведь есть правда в этих словах.
Да черт с ним,
Ты лучше мне спой-
Как люблю, с надрывом и хрипотцой.
Под неровный гитарный строй.
Спой мне тихо,
Чтобы не привлечь,
Тех, кто на исходе не спит,
И в соседней комнате обменивается слюной,
Под клубный безмозглый бит.
Спой, как тогда юные в Крым
И без гроша,
Как ели арбуз прямо с ножа.
И как понял, что в женском голом теле,
Все-таки есть душа.
Спой, как умели жить в сегодняшнем дне.
Про рассказы бабушки о войне.
Как похлеще нашатыря,
Сбивал с ног -
Маргариновый самогон на дне.
А Курт рвал мембрану квинтами.
Я выпендривался ей на ухо « je t'aime mon ami”
И мы непременно верили,
Что все станем рок-звездами
И никогда не доживем до двадцати семи.
Почему в квартире,
Где пахнет котом.
Вдыхают яблоко с табаком и молоком.
Тот, в ком живет глубина,
Отстранён, молчалив, одинок,
на авансе тот, кто прошит из цитат,
Без своих речей.
У кого на короткой ноге Бродский, Ремарк, Пруст.
И живешь ты по нему не так, а вот так.
Тот человек – пуст?
Спой, как несчастные в восемнадцать думают о пенсии,
Как пару раз жизнь спасали песни.
Как в больших залах двоим бывает тесно.
Как невыносимо бывает,
когда честно.
И какими мы делаемся пресными и неинтересными,
Древами спящими,
Когда становимся ненастоящими.
Как вместо пары нужных слов,
Люди меняют эндорфины на гордость:
Гребанную и святую,
а потом, как умельцы, на время,
Превращают мертвую душу в живую.
Как люди подкладывали под самые сильные слова хворост,
Когда покупали свитер на вырост.
И как в пустой квартире утром,
В постели,
по привычке затекает рука.
И хочется верить, что все просто спрятались,
А ты до сих пор считаешь до ста.
Когда твоя утопичная цель уничтожает средства
Как страшно,
когда умирает кто-то из детства.
Как все больше думаешь о времени
И все чаще вспоминаешь время не заросшего темени.
Стараешься быстро жить.
И в отчаянии,
Чтобы оголить нерв и почувствовать,
Идут в all in,
Когда нечем крыть.
Я видел таких.
Они с одиночеством и пустотой открывали ящик,
Ради одной миллионной надежды –
Быть настоящим.
Где они?
Это символично,
Что в этом трехкомнатном болоте из стесанных и опущенных рук,
Мы остались с тобой вдвоем, мой друг.
Спой мне, про тех дураков,
Кто под сальный закадровый смех,
Босиком по самому тонкому льду
И колен не согнув от натуг.
Все еще гнут свою линию,
Что упорно стремится в круг.