С’час у тропинки поворот,
вот дом, ремонтом обновлён,
вот ива
стоит насупленно и криво...
Фонарный столб теперь полковник!
Он блещет новою звездой,
всё так же стоек, необуздан...
...Позади — сражён, повержен,
кустарников дивизион.
...Как загавкает Мухтар
будто бы из сказки,
будто бы из сказки взят,
выйдет старец проверять,
всё ли тут в порядке.
Всю ботву и канитель,
все совки и тяпки.
Выйдет старец, выйдет в сад
— посмотреть на результат
растеканья капель.
...Вылез пёс из конуры
— только-только ветерок
лепестка листнул страницу —
(гав-ры-ры гав гав ры-ры).
Вышел! Сверх приличий стар.
— С бабкой Оппозицией.
Ветерок в траве зелёной
новую листнул страницу,
и, притихнув изумлённо,
смотрит сказка из цветка.
А в синющей синеве
ясность яркая разлита.
Кончен раунд, и вблизи
редкое согласье где-то
(бабка против интернета),
и улыбкою утра распустилась клумба,
а улитка у цветка прячется разумно.
...Не спеша сходя с веранды,
и во все колокола,
и колоколами всеми,
все лучи и все поляны
— Пётр Кузмич и Марь Иванна,
вам небесные сады
рады рады рады рады,
все не кошены не рваны,
все цветы, цветы нирваны,
что в небесные сады
вы давно давно давно
званы званы званы званы...
Из тенька на белый свет,
на траву июня
смотрит размышляя дед,
на весь тыкв велосипед
линзами круглея.
— Неучи они, невежи,
пребывают в темноте,
вечно новые и те же
бредни те же, рифмы те же...
Смотрит а кусты малин
обрамляют дали
как футляр всех мандолин
и ура миндалин.
...Мир самозабвен, влюблён...
Нет пока что ветерка...
Нет, и цепенея
осы с блюдечка цветка
цедят панацею.
...Весь сумбур и весь молебен...
...Надо б закругляться, но...
Но неисчерпаем кладезь
брызг, лучей, со-бытий, связей,
образов и безобразий,
весь чертополох и праздник,
непостижный для поэта,
тыкв укроп, капуст перпетум,
утра рань и тучи света,
бурелом, бурьян обочин...
(вечно ж подбираю дрянь
вычурных созвучий).
...Карусель и карамель...
— Лебеды и бузины
азбука и музыка
и над всеми радуга
выпукла арбузно.