Все, кого в ожесточенье яростном,
воплощая отмщенья зуд,
я из жизни вычеркнул безжалостно –
в ус не дуя, знай себе – живут!
Всё у них, по-видимому, движется
как оно и двигаться должно:
год за годом друг на друга нижутся –
вертится судьбы веретено…
Молодость давно сменилась зрелостью,
старость с эстафетою за ней…
И навряд ли с прежней оголтелостью
кто-то вспоминает обо мне.
Образ мой нерезкий, паче чаяния,
чудом процедившись сквозь года,
вспыхнет в чьей-то памяти нечаянно,
чтоб погаснуть тут же навсегда.
Стоило ли, благородной желчью
исходя, вершить и порицать,
чтобы нынче потускневшей мелочью
в чьей-то скудной памяти бряцать?
Не было для вас и ныне нет руки!
Не сомкнутся наши берега!
Что же вы, мои былые недруги,
позабыли бывшего врага?
Спят в партере, всхрапывая, зрители,
рвенье труппы ставя ни во что…
Вы уже давным-давно не мстите мне,
хоть и есть, наверное, – за что.
Задыхаюсь, словно от удушья,
в вашей вязкой тине равнодушия!
И среди невнятного мычания
тщетно вопрошаю – от отчаяния:
– Вам, кого из жизни повычеркивал,
напрочь, безвозвратно и давно, –
каково вам? горестно ли? горько ли?
Зря бренчу я прошлого осколками!
Вижу:
– абсолютно всё равно!
3 января 2016 г.