Мне снился сон, что на моей могиле,
Напишут "тварь дрожащая и вошь".
Быть может так, не будь я столь ранима,
Я посчитала бы бредовым этот сон.
Была растроганна, задета за живое,
Слегка пьяна и нестабильна в эту ночь.
Воображения игра взяла своё и,
Я потеряла нить,
Где правда,
А где ложь.
И страсть моя к порокам обнажилась...
Вот ты уже пришёл ко мне во сне.
А совесть даже не насторожилась,
Что я могу продать её совсем...
Моя наивная, слепая вера, глупость,
Бессмертная надежда - можешь быть прощён!
Любой, последней твари верю...
С припрятанным недалеко ножом.
Я расплачусь свободой за молитвы,
О том, чья уж мертва душа,
Молитвы о спасении убийцы,
Чьи сердце, разум, мысли - тьма.
И сторона, та что в затмении,
Вдруг станет обозрима всем,
А мы вдвоём, в своём мучении,
В ловушке четырёх тюремных стен.
Мы живы. Дышим. Остальным же...
Мы кажемся не лучше банки с парой мух.
Убийцы, заклейменные навеки,
Дрожать от собственных душевных мук.
Пусть это сон, но даже в нём так ясно,
Что кроме тьмы души, твой разум омрачён.
И пусть я тварь дрожащая, несчастна,
Любовь не даст затмить безумием мой взор.