«Окстись, - мне говорят, - довольно
Покуролесил в жизни ты».
И бьют словами, да так больно,
Ну как с размаху да под дых.
Молчу – мне нечего ответить,
Ведь в этот раз правы они.
За всё содеянное в свете
Теперь меня будут судить.
За то, к чему и непричастен,
Чего не мог предотвратить,
За всё содеянное властью,
Что я не мог их вразумить.
И не отвертишься, пожалуй,
Назначен в стрелочники ты,
Тебе покажется немало,
Хотя и не было вины.