Когда в года большой печали
Телами дыбилась земля,
Мы всей толпой к нему взывали,
О снисхождении моля.
И ветер взмётывал стенанья,
Зубами сорванные с губ:
За что такое наказанье?!
Какой ты всё же душегуб!
И он, пронзённый голосами,
Кричал: - За что меня винить?
Я тоже плачу вместе с вами,
Не в силах что-то изменить.
Ведь я - лишь путь, ведь я - лишь вера,
И до поры я не судья.
Всего-то - знак и свет примера,
Но не вершитель судеб я.
Мой рок вообще бесчеловечен!
Вам - что? Отмучились... И в рай.
А мне как быть? Ведь я же вечен.
И где моей печали край?
Но слёз его никто не видел,
Никто его не слышал стон.
Он был в другом, духовном, виде.
Хотя, кто знает, был ли он.