Куманов положил последний камень на, импровизированную в небольшом садике, у автобусной остановки, могилу и о чём то тяжело задумался...
- Данила, - ты был хорошим бойцом, метким, как никто другой. Ты пожертвовал своей жизнью, ради нашей победы…. Да будет легка твоя доля… – Полковник и Вадим, почтили его память минутой молчания. Это была уже третья значимая для него потеря. Сначала Шульман, потом отец. Пусть даже так. Странное ощущение пустоты больно терзало его душу, но ни слёз ни каких нибудь порывов отчаянья, он не испытывал. Похоже, он начинал привыкать, терять дорогих ему людей. – Это было чудовищно. Он начинал привыкать к этому. Легкий ветерок коснулся его лица и на душе стало совсем пусто. Куманов поднялся с колена, натягивая на седую местами голову, пожамканую кепку бригадного, и отворил щелчком дверь кабины.
- Куда сейчас. – в Кремль? – тускло спросил Вадим переступая следом за ним бордюр остановки и неохотно косясь в сторону небольшого креста, торчащего немного позади большого, увесистого дерева. Даже вечно зелёная. Как полагалось ель, сейчас выглядела, какой то невзрачной, потухшей, словно очутившись на помойке, после буйного празднования нового года. Вадим молча окинул её качающиеся под напором ветра ветви, прежде чем снова отважился сделать шаг назад, жутко опасаясь потерять единственного оставшегося знакомого ему человека – Дядю Женю. Тот, словно позабыв о торчащей за его спиной могиле Данилы, достал с сиденья рваную карту бригадников, исписанную красными кружками, и о чём то призадумался.
- Скоро стемнеет. Ехать по темноте – не очень хорошая идея, к тому же на этой машине. Ворота по среди ночи абы каму, просто так не открывают, если и подпустят, дак точно для того, чтобы расстрелять с вышек, для должного уважения. А к бригадникам после всего нам путь ясно дело заказан.
- Что тогда делать? – Вадим заглянул через его плечо, пытаясь посмотреть на карту.
- Неподалёку есть форт. –Куманов ткнул в обведённую красным кружком, точку на карте.
- Там и заночуем, а утром, по дороге жизни, до самого Кремля без остановок. Вадим молча кивнул, соглашаясь с ним. В принципе он был готов согласиться со всем, что тот мог предложить. Куманов был сродни зверью. Единственным человеком хищником, достойным этого дикого мира. Они гнали на полном ходу минут тридцать, под искрившееся мигание синих мигалок. Такого раньше позволить себе не мог никто, по кроме, конечно высокодолжностных шишек государства. Резкий ветерок врывался в приоткрытую кабину, и трепал его торчащие из под кепки, отросшие волосы. Куманов, со знанием дела крутил баранкой, виляя меж стыков заброшенного транспорта. Препятствиях и заторов впереди них не наблюдалось. Дорога жизни была широкой и скоростной как когда то, полностью оправдывая своё сегодняшнее назначение. Впереди, за решётчатым, лобовым стеклом, а точнее, за его отсутствием, мелькнул какой то лёгкий грузовик, несущийся им навстречу. После того, как неизвестный водила издали смог заметит их бортовые причиндалы, желание мчаться им на встречу у того быстро отпало и грузовик резко свернув на на перекрёстке, поспешил скрыться из виду. Вадим досадно посмотрел на Куманова.
- А что ты хотел? – Ты сейчас бригадник. Привыкай к образу. – он вывернул руль и пожарная вынеслась на просторную площадь авто –помойки. За разбросанными вокруг них остовами троллейбусов, волг и мерсов, вырисовывалась здоровенная, обитая обрывистыми листами, как заплатами, стена. По видимому при её строительстве и были использованы те же волги и мерсы. Об этом факте свидетельствовала высокая вышка крана, дозорной башней, возвышающаяся где то за этим уродливым забором. Стена тянулась от одного стыка зданий до другого и была густо усеяна колючей проволокой и пулемётными точками, среди которых наблюдались одиноко блуждавшие фигуры постовых. Их грузовик, колыхаясь на колдобинах распаханной дороги, медленно подкатил к воротам и просигналил. По воротам побежали всполохи огней от мигалок на кабине. Тьма снова окутывала дворы позади них и одна только мысль что им снова придется ночевать в городе неприятно отразилась гримасой отчаяния на его измученном лице.
- Чего надо? - хмуро отозвался один из дозорных, разглядывая Куманова, висящего сейчас на подножке.
- Позови старшого. - в ультимативной форме заявил Куманов, давая понять что со всякой шушерой вести разговор более не намерен. На вышке тут же появился другой человек. В огромной шляпе, усах и плаще -накидке, он сразу напомнил Вадиму, шерифа из старого вестерна. Когда тот для пущей весомости приподнял на бедро длинный ствол СВДэшки со снайперским прицелом, то Вадим чуть не подавился.
- Чего надо? Мы уже платили вам узду. Зачем припёрлись? - строго возмутился тот, прожигая Куманова взглядом почти насквозь.
- Ночёвку просим – не больше. – фыркнул в ответ полковник, подпирая руку о дверь. Над воротами сразу пошло какое то бурное обсуждение.
- Мы не занимаемся нуждами бригады. – катите к себе на базу, там и отдыхайте.
- Ладно. – безразлично кивая, согласился с ним, Куманов.
- Дело ваше конечно. Вот только наши не очень обрадуются вашему не гостеприимству. – дядя Женя сел в машину и громко захлопнул за собой дверь. Когда он снова завёл двигатель, кто то на воротах выстрелил в воздух. Куманов снова высунулся из окна, лениво фыркая.
- Чего ещё? - он строго оглядел людей наверху. Тот что был в широкополой шляпе ткнул в него дулом СВДэшки и строго заметил.
- Хорошо - мы дадим вам ночлег, но не более. – Куманов согласно кивнул ему в ответ и ворота со скрипом поползли в сторону. Под пристальным светом прожекторов, грузовик медленно вполз во внутренний двор, прижимаясь к парковочным рядам машин, стоящих во дворе и занял одно из пустующих мест. Как только двигатель машины заглох, пара кирзовых ботинок Куманова сразу плюхнулась в грязную, радужную от бензина, лужу. Вадим был чуть осторожнее. Когда он захлопывал за собой дверь кабины, сзади к ним уже шлёпал по грязи тот ковбой, с несколько небрежно, выглядевшей свитой позади.
- …Напоминаю, что вы находитесь на пока ещё свободной территории. Форт нейтрален и неприятности. Я буду следить за вами и если с головы хотя бы одного человека в моём форте упадёт волос, вас сразу выкинут за ворота ночью и без оружия. Вам всё ясно? - Он в пялился прямо в глаза, стоящего напротив, Куманова.
- Куда уж яснее. – кивнул тот, переминаясь с ноги на ногу.
- Только если уж на то пошло, я бы тоже хотел быть с вами более откровенным.
Меня зовут Полковник Куманов – командир первого полка линии защиты Кремля. И как вы уже можете подумать, к красным бригадникам я отношение не могу иметь по смыслу. – Снимая с головы кепку, как бы невзначай, отрапортовал ему дядя Женя. – это заявление нисколько не смутило ковбоя и его подчинённых. на них все также смотрели, как на диковинную живность в зоопарке.
- Зачем этот маскарад? – фыркнул ковбой, откидывая в сторону винтовку и оглядывая пожарную машину.
- Так получилось, уж извините. – словно извиняясь, полковник качнул руками. Получилось это у него довольно курьезно, если не учитывать ситуацию.
- Я не знаю лжёте вы мне сейчас или говорите правду. – по существу это мне глубоко безразлично. Вы пробудете в форте ровно до утра и я искренне надеюсь, что до этого момента я о вас, больше не услышу. Меня все здесь зовут Бывалым – я закон в этом порту потерянных душ – это для того чтобы знали, к кому обращаться с «жалобой» в случае чего. – Вадим подавляя себя немного улыбнулся. – Как как он сказал. – Бывалый!? – в голову сразу полезли нездоровые ассоциации с весёлой троицей. Вот только кто Трус а кто Балбес? – он скрывая ухмылку, поглядел на звероподобных охранников, по обеим сторонам от ковбоя, и выглядевших не менее колоритно. – словно какой то «Безумный Маркс!» получается. К тому времени ковбой, на прощанье кивнув полковнику, брезгливо развернувшись, пошагал прочь, словно потеряв к его персоне всякий интерес. Но это было совсем не так, и Куманов знал это, смотря тому вслед.
- Пошли, нечего тут стоять. – заявил он, и пошагал в сторону фойе станции метро, которое было единственным зданием, внутри периметра.
- Зачем вы ему раскрылись? – Он ведь всё равно вам не поверил. – фыркнул Вадим.
- Зато избавил от провокаций. Я тут погляжу, ни с кем ссоры водить не любят. Что красные, что мы одно и тоже. А простых людишек - трогай не хочу –никто даже и не заметит пропажи – всё складывается, как надо, не волнуйся… Пока. – Полковник сделал акцент на последнем «ПОКА» прежде, чем они нырнули под крышу вестибюля, в котором располагалось что то вроде перевалочного пункта. Торговцы толпились с авоськами в тесном помещении, и только единицам было дозволено шагнуть за разделительную черту охраны вниз на дорожку эскалатора. Дежурный, сидящий в проходной будке за толстыми прутьями решётки, отгораживающей его от посетителей, долго пытал полковника вопросами, но после того, как тот без лишних слов вывалил ему на тетрадь гость звенящих патронов, дело сдвинулось таки с мёртвой точки. Канцлер быстро внёс в журнал данные регистрации и избегая ненужных взглядов охраны, поспешил быстро убрать его со стола. Так, как ничего более им не мешало, они с Кумановым начали долгий спуск вниз, по застывшему эскалатору. Как, и прежде по пути вниз, Вадима встретил знакомый ряд висящих, рекламных билбордов, придающих к покупке странных, и даже невозможных вещей. Попадались среди них, и более привычные, с вызывающими слоганами вроде -«ОЗЕЛЕНИМ НАШ ПРЕКРАСНЫЙ ГОРОД ВМЕСТЕ», или- «БЕЗЛИМИТНЫЙ СКОРОСТНОЙ ИНТЕРНЕТ 30 МБ/сек.» . Практически все щиты имели сильно выцветшие краски и потому не могли похвастаться сочной картинкой, но это не мешало тем, кто проходил мимо. Затая сердце, прохожие, словно в галерее взирать на застывшие фрагменты того далёкого, фантастического мира, в существование которого когда то, им верилось с большим трудом. Длинные ряды ламп, мимо которых сейчас шагал Вадим, будто сохранили и сумели донести тот старый дух его времени, когда то царивший здесь. Он почувствовал, будто снова шагнул назад, в солнечные дни, когда город жил своей обыденной жизнью, зная, что это было лишь обманкой, иллюзией, которая быстро рассеялась, как только они вступили на перон внизу. Их встретили толпы копошащихся и спешащих по своим делам людей. По видимому, они очутились на неком подобии рынка, очень похожего на те, которые размещались в подземных переходах. Протискиваясь между прилавков и огибая закутки жилых бараков, они с полковником вышли на центральную улицу с игриво зазывающими их продавцами. Складывалось впечатление, что весь Черкизон в сильно урезанном виде, был здесь, и никакое время и катаклизмы не могли сломить этого азартного запала, который сейчас мог слышать повсюду вокруг себя, Вадим. Даже в таких условиях, люди не теряя выдержки продолжали вести дела. рынок буквально искрился на глазах, предлагая всё, что можно было купить или продать. Даже рынок Кремля не мог похвастаться таким разнообразием товаров, которые сталкеры свозили с дальних концов Москвы. Было очень душно и очень хотелось есть. Вадим впервые в своей жизни по настоящему ощутил это неприятное, изматывающее чувство и сейчас готов был съесть всё что угодно. Еле передвигая ногами от усталости, он следовал за полковником, уводившего его всё дальше вглубь перона. Резко остановившись, у края платформы, тот зорко оценил ситуацию, и выбрав один из костров, наиболее удалённый от кишащей толпы подземного городка, смело потащил его туда. Народ, собравшийся возле огня, попался непритязательный, и придираться с расспросами к ним никто не стал. Разминая затёкшие от тесных кирзовых ботинок, ноги и вдыхая аромат, жарившихся в золе картошки, Вадим непроизвольно сглотнул слюну. Куманов, заметив это, молча протянул одному бомжеватого вида человеку у костра, что то в зажатой руке, и тот радушно выделил им пару обуглившихся картофелин, подталкивая те из золы, длинным стальным стержнем.
- Ешь давай. – Потянул ему одну из них, дядя Женя, и Вадим с радостью откликнувшись на не мыслемую щедрость командира, принял подарок из его рук, и сразу вцепился в него ртом. Горячая картофелина больно обожгла его горло, от чего он недовольно поморщился. Куманов сел с ним рядом, поджимая под себя рюкзак для пущей устойчивости, и уставился куда то в пламя костра.
- Вадим – через какое то время, позвал он его. Тот, лениво подпирая колонну, после сытной трапезы, тоже как и он, молча смотрел на огонь, и не сразу откликнулся на его зов. Когда же он наконец повернул к нему голову, Куманов неловко замялся.
- Извини, я не хотел нарушить твоего… - он не успел договорить, как сам Вадим, тут же махнув в его сторону рукой, несколько тяжеловато, повернулся на бок.
- Ничего страшного. Я просто так. Вы о чём то хотели со мной поговорить? – вопросительно протирая глаза, посмотрел он на него.
- Да, то есть, нет… Не уверен, стоит ли начинать этот разговор, но я никогда не любил недоговорённостей и поэтому должен выговориться. Только ты не пойми меня неправильно, я не буду оправдываться, я просто…
- Вы это о том, что говорил о вас тот бригадник? – перебил его спутанную речь Вадим, отворачивая глаза назад, к пламени костра.
- Разве это сейчас важно? Да я много узнал о вас и что дальше? – парень посмотрел в глаза Куманова и неустрашимый боец мёртвой зоны, слегка дрогнул.
- Я делал ужасные вещи. Делал чтобы выжить. Красная бригада дала мне тогда все, но взяла больше. В те дни… - Куманов провел рукой по лицу.
Они как этот вирус, проникали в наши мозги превращая нас в безмозглых, машин, для услады чьей то неведомой воли. Я потратил всю свою жизнь, чтобы помогать людям бороться, выживать, но так и не научился отличать добро от зла внутри нас. Порой, я оглядываюсь назад, и думаю. – кем я был тогда .
- Поэтому вы так отдалились от своего брата? – вставил нехотя Вадим, глядя на него. Глаза Куманова грустно смотрели в огонь, пока он вспоминал что то из своей прошлой жизни.
- Причин всегда хватало. Мы всегда были по разные стороны баррикад. Он выбрал одну дорогу я другую. Олег всегда по своему понимал что такое «Свобода». Для него она была в Сталкерстве. Я никогда не мог понять, что в этом такого героического. Что может сделать один человек? Ну, максимум, выведать расположение точек врага, но не больше. - Только сплочённому отряду по силам принять бой. Он сознательно выбрал этот путь и никто не мог повлиять на его решение. Даже я. – Полковник тяжело вздохнул.
- Вы думаете, что один человек ничего в этом мире не стоит, но вы ошибаетесь. Посмотрите на себя. Где ваш отряд? Разве не от вас одного зависит сейчас выполнение задания? – Вадим прижал голову к колонне, уставившись куда то в выгоревший от копоти, потолок.
- Знаете, что самое мерзкое во всём этом? – когда чьи то идеи вдруг становятся выше близких, и собственная гордость, в итоге не позволяет признать им свою глупость.Только тогда начинаешь понимать, что истинно а что второстепенно.
- Ты думаешь, он был прав, что поступил так со мной – бросив одного, когда мы все были близки к сплочению, созданию более менее нормального общества на этих руинах?
- Смотря что вы называете нормальным? – Парень поморщился, вслушиваясь в мелодичные звуки играющей на противоположном конце пирона, гитары. Мелодия была ему незнакомой, но такой близкой.
- Шульман всегда помнил о вас, если это для вас самого что-то да значит, и он вовсе не был трусом. Он был для меня героем. Просто это был его путь, и о другой жизни тот не мечтал. – это убило бы его. Вы так рьяно ищите вокруг себя правых и виноватых, так знайте - Я не вижу тут, ни тех , ни других. – Мы все по прежнему в одной тонущей лодке и просто хотим выжить и любить, как прежде, но учиться этому приходиться уже самим. Потому что никого рядом, уже не осталось. – Куманов молчал. Зал, окружающих их тоже постепенно погружался в дремоту и только одинокая, заваленная доверху тюками, дрезина, под грустное урчание колёс, медленно покидала станцию, растворяясь в тёмном проёме туннеля напротив. Из его чёрной дыры, веяло эхом, обрывками чьих то незнакомых голосов, перекличкой охраны на постах…. Очередная ночь, сгущалась над городом, о чём свидетельствовали порывистые, короткие очереди, долетавшие до них с поверхности, но ни сам он, ни сидящий рядом полковник, уже не обращали на это внимания. Медленно проваливаясь в глубокий, восстанавливающий силы, сон, они чинно дремали у затухающих костров, подобно другим жителям станции.