Владимир Бояринов
Поэт. Родился 4 июля 1948 г. на Алтае в с. Солдатово Восточно-Казахстанской области.Учился в Томском политехническом институте. В 1968 году в газете «Томский комсомолец» появилась дебютная подборка стихотворений.
На заочное отделение Литературного института им. А.М. Горького поступил в 1973 г. Диплом с отличием защитил по первому сборнику «Росстани» (Москва, издательство «Современник», 1978 г.). На всесоюзном конкурсе молодых литераторов книга стала лауреатской и в 1979 г. Владимир Бояринов был принят в Союз писателей СССР.
Поэтические сборники Владимира Бояринова выходили в крупных столичных издательствах: «Советский писатель», «Современник», «Молодая гвардия», «Советская Россия», «Детская литература», «Малыш». После развала СССР в издательствах: «Ключ», «Вече», «Литературная Республика» и др.
И сегодня Владимир Бояринов остаётся одним из ведущих современных поэтов, верным и последовательным хранителем высокой традиции в русской литературе.
Является Председателем Московской городской организацией Союза писателей России.
В 2004 г. удостоен звания «Заслуженный работник культуры РФ»
2006 г. - «Заслуженный работник культуры Республики Ингушетия»
2010 г. - «Заслуженный работник культуры Чеченской Республики»
В 2012 г. награждён медалью ордена «За заслуги перед отечеством».
АЛЕНЬКИЙ ЦВЕТОК
Я срубил крестовый дом,
Говорят: «Грешно».
Дописал печальный том,
Говорят: «Смешно».
Ловок на руку и спор
Завидущий бес.
Запылал в саду костёр
До небес.
О любвил заветный том
ъЗапылал в огне.
Запылал крестовый дом
Со цветком в окне.
Если завтра я умру –
Погорюй чуток.
Я на небо заберу
Аленький цветок.
Буду нежить, чтобы рос,
Буду поливать.
Всех, кто дорог мне до слёз,
Буду вспоминать.
БЕГЕМОТ
Книга Иова (40:10-19)
Вот бегемот, творенье, как и ты.
Траву жуёт, как прочие скоты.
Но в чреслах прорастает прочность древа.
Таится крепость в пуповине чрева,
Кедровый хвост нисходит со спины,
В причинном месте жилы сплетены,
Как из пластин стальных хрящи и зубы,
А кости - словно бронзовые трубы.
И никакая в мире Божья тварь
С ним не тягалась ни теперь, ни встарь.
И нет в руках Создателя оружия
Отважнее, чем он, и неуклюжее.
Он почивать уходит в тростники,
Находит тень под ивой у реки;
Он целые потоки выпивает,
Когда в жару поглубже заплывает,
И даже Иордан, испитый всласть,
Не утолит разинутую пасть.
Сон соблазнит - и сладкая дремота
Заворожит сознанье бегемота...
И в этот миг, когда недвижим взор,
Между ноздрей вонзается багор!
БЕЗДОЛЬНЫЙ СТИХ
Любимая, всего на миг единый
Серебряными гласами звеня,
Бездольный стих восстанет над рутиной,
Всего на миг переживёт меня.
Ты слышишь: он рыдает за оградкой
При горестном раскладе таковом,
В подол плаща сморкается украдкой
И слёзы утирает рукавом.
Скажи ему, блаженному:
«Родимый,
На всё про всё нам дан единый миг.
А сколько будет длиться миг единый –
Бог ведает да русский наш язык».
ГРИГОРИЙ МЕЛИХОВ
Как лозняк чихвостил Гришка
Беляков и коммуняк.
«Сабли наголо – и крышка!» -
Приговаривал казак.
А без куража и риска
Разве станешь казаком?
Вот вопрос: каким бы Гришка
Оказался стариком?
Он, хлебнув с избытком лиха,
Снова бы не задурил?
Он сидел бы тихо-тихо
И махорочку курил?
Стал похожим бы на зайца
С переливом в седину?
Чтоб таким не оказаться,
Он и сгинул на Дону.
01.09.14
ГРИГОРИЙ МЕЛИХОВ
Как лозняк чихвостил Гришка
Беляков и коммуняк.
«Сабли наголо – и крышка!» -
Приговаривал казак.
А без куража и риска
Разве станешь казаком?
Вот вопрос: каким бы Гришка
Оказался стариком?
Он, хлебнув с избытком лиха,
Снова бы не задурил?
Он сидел бы тихо-тихо
И махорочку курил?
Стал похожим бы на зайца
С переливом в седину?
Чтоб таким не оказаться,
Он и сгинул на Дону.
01.09.14
ЖУРАВЛИ УЛЕТЕЛИ
Пронеслась на заре по грунтовой дороге
Тройка взмыленных в дым ошалелых коней.
На телеге стоял, как на Божьем пороге,
И стегал вороных безутешный Корней.
И кричал он вослед журавлиному клину,
И слезу на скаку утирал рукавом:
- Ох, не мину судьбы! Ох, судьбины не мину
На небесном пути, на пути роковом!
Где-то дрогнула ось, где-то брызнула спица,
Повело, подняло, понесло между пней!
И склонились над ним:
-Чей ты будешь, возница? -
Харкнул кровью в траву безутешный Корней.
И спросили его:
-Ты в уме в самом деле?
И куда понесло тебя с грешной земли?
- Я-то что, я-то что? Журавли улетели!
Без следа улетели мои журавли!
МОЙ АВГУСТ
Пудовыми громами
Ломясь ко мне домой,
Со щедрыми дарами
Явился август мой.
Громоподобный возглас
Затишье расколол:
- Кто августовский возраст
Без брода перешёл?!
Полным полна корзина,
Полным полна душа.
И хвалится калина,
Что с мёдом хороша.
И стаи выбирают
К отлёту вожака.
И ведьмы обмирают,
Опившись молока.
Завяли мои розы,
Которые берёг,
Повыпадали росы,
Холодные как лёд.
Не обождав ни часа,
Ни праздничного дня,
Мой август, за три Спаса
Покинул ты меня.
Пьяны ржаные реки
И мёдом, и сытой…
Прости прощай навеки,
Мой август золотой.
ОСЕНИНЫ
Всё реже ельник, гуще зори,
Всё глуше птичьи голоса.
Подсушатся на косогоре
Ужи и спрячутся в леса.
И разговаривают с Богом
В бездонном небе журавли
Молитвенным и тихим слогом,
Как на дозорах шурави.
Для именинницы-рябины
Рукою щедрой стол накрыт.
И веселятся осенины
Во все нелёгкие, навзрыд!
Вот луковка тебе пудова,
Уже облуплена, готова;
Ты без меня её разрежь
И со слезой солёной съешь.
10.09.14 рейс Махачкала –
Москва
ПЕРЕДАЙ
Знать не знаю, в котором году,
Даже думать не смею,
Но уйду я, однако, уйду
По бурунному свею.
По чужим в одночасье местам
Заплутаю, однако.
- Где ты там? Как ты, родненький, там?
- Я замёрз как собака.
Оказаться бы здесь в сапогах,
А не в тапочках белых,
Объясняться отсюда в стихах
Гениальных и смелых…
Не мечись, говорю, не рыдай,
Как февральская вьюга.
А друзьям от меня передай,
Пусть пригубят за друга.
Передай, пусть не чтут пустяков,
Здесь пустоты невемы.
Передай, пусть не пишут стихов,
Не слагают поэмы…
ПРОЩАЛЬНЫЙ ВЗДОХ
Я был в Венеции наскоком.
Наскоком был, а вышло боком.
- А вышло боком! – молвил дож
И засадил под сердце нож.
- За что же, - я спросил у дожа, -
Сгубил, сумняшеся ничтоже?
- За мотыльковый интерес
Душ уязвимых и телес.
Ополоумевший вития,
Ответь: жива ли Византия?
Ответь: Венеции дано
Уйти невенчанной на дно?
Я на Мосту Прощальных Вздохов
Трублю один в чужих эпохах,
Подобно в море кораблю,
Трублю со страстью иноверца:
Венеция, я ранен в сердце.
Я Вас, Венеция, люблю!
С ЛЮБИМОЙ
Я не любим, и не люблю,
Я утоплю тоску в стакане,
Именье ближнее спалю
И поселюсь в Тмутаракани.
А ты живи, как суждено,
А ты забудь меня навеки.
Меня на свете нет давно.
Меня и не было на свете.
Я задурю назло врагу,
Как все мои чудные предки,
Медведя в сани запрягу,
Поеду свататься к соседке.
И пусть откажет мне она –
Я рад январскому затишью,
Я гляну утром из окна –
И до крыльца тропу расчищу.
Зачем? – ещё не зная сам –
Я пошепчусь в саду с рябиной.
Я чувствую, как по лесам
Ко мне летит кортеж с любимой.
Ты шубу скинешь на ходу,
Влетишь в распахнутые сени:
«Ты думал, дурень, не найду?»
– И дурень рухнет на колени!
СОЛДАТСКИЙ СОН
В сонное облако тихо ступаю,
Шапкой туманы мету.
Клятва нарушена. Я засыпаю
На полуночном посту.
Вижу – цыганка на картах гадает,
Вижу – на Страшном суде
Мать безутешная горько рыдает,
Волосы рвёт на себе.
Жадно душа моя жизни взалкала! –
Ставьте других на вину –
Кровь размозжённого в схватке шакала
Пью в басурманском плену.
Снова ведут меня шумным кагалом
На человечий базар.
Полосонули по горлу кинжалом,
Возликовали: «Ак бар!»
Господи правый, яви своё чудо,
Раны омой и утри,
И на бессрочную службу отсюда
Душу мою забери!
СТАРШИЙ БРАТ
Памяти сестры Лидии
и брата Валерия
Пью из гранёного стакана
И поминальную пою
О том, как три политикана
Украли родину мою.
Не подавились за кордоном,
Когда отрезали ломоть
Моей земли с крестовым домом,
Моей родовы кровь и плоть.
Своих границ нагородили,
Порвав державу на куски.
Возликовали, зачудили
Новопрестольные царьки.
Не вдруг звезда с Кремля упала.
В краю, украденном вчера,
Не вдруг сестра моя пропала,
Пропала без вести сестра.
Забили в усмерть, загнобили,
Промыли косточки стократ, -
В семипалатинской могиле
Обрёл покой любимый брат.
Как атом потрясал мандатом
На право жить и умирать,
Так здесь пугают старшим братом
Ополоумевшую рать.
Где наш орёл в державных высях
Нисходит по кругам утрат,
Я на плите могильной высек
Всего два слова:
«Старший брат».
СЧАСТЬЕ
Солдат подбил три танка кряду
В бою за город Ленинград.
Десятидневную в награду
Побывку получил солдат.
Героя вёз товарный поезд,
Потом полуторка везла
И пел страданья санный полоз
До вологодского села.
И видит он: избу стогами
Укрыли белые снега.
Он разметал их сапогами,
В окошко постучал слегка.
Жена услышала, привстала,
Дивясь: как по ночам светло!
И подошла, и задышала
В заиндевелое стекло.
Прожгла дыханием и взором
Кружок величиной с яйцо.
И вдруг за сказочным узором
Протаяло его лицо!
Она блаженно улыбнулась,
Перекрестясь, исторгла стон
И от окошка отвернулась:
Какой счастливый снится сон!
Солдат в окно смотрел сквозь слёзы.
По грудь укутанный в снега
Смотрел, боясь разрушить грёзы
Промёрзшим скрипом сапога.
Солдат смотрел, а счастье длилось,
И в зачарованном краю,
Оцепенело, заблудилось,
Спаслось в ночи и поселилось
В избе родимой, как в раю.
ТОЧКА
Рваный век вместился в годы,
Годы – в несколько минут.
Годы – гунны, годы – готы,
Скифы тоже тут как тут.
Тьмы сбиваются в мгновенья,
Звенья – в строфы стройных строк.
«Так диктует вдохновенье», –
Говорит провидец Блок.
В райском поле по листочку,
По цветочку буду рвать;
Буду в точку, в точку, в точку
Мысли точные вбивать.
Как темно и одиноко!
Как ничтожен каждый миг!
И чего мне ждать от Блока,
Если сам уже старик?
То не атомная бочка
За околицей гудит...
Как рванёт однажды точка –
Так вселенную родит!
Я ПОДОЖДУ
Звезда сорвалась и разбилась в осколки,
В крещенскую стужу алтайские волки
Отпели звезду.
Промёрзли кристальные млечные воды,
Свернули мережи кипучие годы,
А я подожду.
В глухой полынье утопилась удача,
Терпенье моё захлебнулось от плача
У всех на виду.
А счастье в соседнем дурдоме хохочет,
Всерьёз о кладбищенской доле хлопочет.
Но я подожду.
Любимая, если ты не заблудилась
И сердце в осколки ещё не разбилось,
Не смёрзлось во льду, -
Ты вспомни, как мы в полынью угодили,
Как медленно сани под лёд уходили, -
Ты вспомни, ты вспомни,
А я подожду.
Уходит ли время, уходим ли сами,
Как наши крылатые с песнями сани
Ушли на беду, -
Никто на стенания не отзовётся,
Сквозь наши бураны никто не пробьётся…
Но я подожду.
06.07.2014
Кисловодск