Разве дать людям что-то новое – это не своеобразная дача взятки в присутствии свидетелей?
М. Э.
Если говорить о коррупции, я нахожусь на 112.5 месте где-то между Казахстаном и Украиной.
Первую взятку получил от мамки титькой. Без крика не обошлось, конечно. Пришлось с минутку поработать лёгкими. Но ничего, боевое крещение прошло успешно, и я обрабатывал грудь до девяти месяцев, один к одному компенсируя своё полное репрессивных тревог полуголодное существование в утробе 1937 года.
Взятки, помнится, я брал с раннего детства. Во дворе мне дали понять по уху (ху из ху) кто есть кто, кто ест кого и кто есть я.
Я взял и проглотил обиду, но гулять пошёл в другой двор (этот свой осмотрительный по сторонам поступок считаю предвестником эмиграции).
В школе брал науку как быка за рога, повесив развесистые над своей кроватью. Потом кто-то из друзей поставил диагноз, что они оленьи, но я с пеной у его рта отстаивал название бычьи, догадываясь, что мужские особи оленей-особистов зовутся быками, но об этом я упомяну в своей биографии особо.
В институте взяток старался не брать. Правда, пара «невинностей» мне хотело дать, но я по дурости отказался, мотивируя тем, что мама уже сделала аборт нашей домработнице, которая почему-то утверждала, что забеременела от четырнадцатилетнего меня, в то время когда интенсивно встречалась со стройотрядом с факультета Мехмата, возводившим в куб наш дачный флигель.
Будучи стоматологом, я получал взятки по большей части бутылками (в стране начинался экономический бум по сдаче стеклотары и макулатуры).
Слух об этом просочился в кабинет главврача, и без того уже достаточно пропитанный запахом алкоголя. По инициативе главного мне «поставили на вид» гранёный стакан у изголовья кресла, чтобы пациенты видели с кем имеют дело. С того памятного решения моей питейной проблемы ни одной бутылки домой я не унёс. Мы с коллегами распивали их на рабочем месте в организованном порядке и трудовой обстановке.
История с выездной Галей, внучкой великого русского хирурга, танцевавшей третьей слева во втором ряду кордебалета ансамбля «Слёзка» занимает особое место в моей взяточнической деятельности.
После того как я удалил у неё зуб мудрости, она в виде благодарности привезла мне из Бразилии попугаистые нейлоновые носки. Об этом каким-то образом узнали в ОБХСС, полагаю от санитарки тёти Нюры, давно точившей на меня зуб за то, что я недолил ей 35 граммов. Они связались с «органами», куда меня и вызвали. Там мне вежливо предложили закончить порочную сионистско-стоматологическую практику взяток, в ставшей мне родной поликлинике, где и стены помогали, когда я надирался до определённого состояния, и выехать в восточном направлении. Здесь-то и произошли у меня кардинальные разногласия с правящей кликой. Я предпочёл западное.
Взятку в особо крупных масштабах (один к четырём) я получил в ОВИРе, при обмене весомых (100 граммов) 360 рублей на жалкие (25 г) 90 долларов по новёхонькому курсу партии и тогдашнего ненасытного правительства.
Не имея возможности лично отблагодарить Леонида Ильича (в те дни, как и в другие, он охотился с Косыгиным в Беловежской пуще прежнего) я, беспрепятственно выехав, стал регулярно ставить ему при жизни свечки в Америке. Сначала в крошечной комнатушке, потом в 3-х комнатной квартире в частном доме и наконец в огромном зале собственного особняка. По нарастающей, в зависимости от щедрот страховочных взяток, получаемых мной в США – самом расточительном государстве, занимающем по взяткам 17-е место в мире.
Скажу откровенно, в целях очищения от скверны планирую (уже планёр заказал) безостановочный перелёт в Исландию. Там, говорят, взяток не дают.
Хотя предварительно не плохо было бы и проверить.
Мало ли, что люди говорят.