Забавно чувствовать себя Гоголем,
Только что приехавшим в серый Питер -
Не автором, гремящим на всю Россию,
А простым чиновником Третьего отделения.
Итак, сцена первая: патлатым щеголем
На крыльцо, белое от мороза, выйти,
Очередному ходоку-просителю
Нервы мотая паузой промедления.
И на тебя, еще никому не известного,
Пришедший смотрит нарочито вызывающе,
Мысленно тебя, щелкопера, видя
В коленно-локтевой возле лобного места.
А ты, обернувшись шинелью тесной,
Принимаешь вид надменно-зевающий,
Чтобы никто во всем сером Питере
Не заподозрил творческого процесса.
А следом сцена вторая: в своей каморке,
Где лампа - сатира на тему дневного света,
Где под завалами уродливой чепухи
Лежат наброски чепухи красивой,
Вдыхать аромат канцелярской корки
С изюмом мелко рубленого офсета,
Отпуская легко, как на исповеди грехи,
Чужому просящему чужое просимое.
И, глядя на узкий коридор луча,
Где кружит придворный бал серебристой пыли,
Слушая тишину и на пару с ней
Изображая финалом немую сцену,
Ставить печать из черного сургуча
На времена, которые наступили,
И проверять число уходящих дней,
В правой колонке проставляя их цену.
И, наконец, сцена третья: дверной звонок.
Колокольчик претендует на благозвучие.
Холодный пот в ожидании ревизора
Или продавца залежалой души.
Что ждет за дверью тебя - клинок
Сюда заехавшего по случаю
Заморского вольтерьянца Зорро?
Ан нет, всего лишь письмо - пляши!
И ты вскрываешь дрогнувшими руками
Конверт, огражденный семью печатями.
Он тяжек, словно каменная обуза
На плечах седеющего Сизифа.
И письмена, проросшие в этот камень,
Почему-то заставляют тебя кричать.
"Будласка, - пишет тебе твоя муза -
Приступи к созданию нового мифа!"
А следом должен быть эпилог.
Кулисы начинают замедленное движение.
И только колокольчика громкий звон
Предвещает скорую перемену событий.
"Ты - тот, каким тебя создал Бог.
Ты - замысла видимое выражение."
И из круга, начертанного мелом, вон
Ты выходишь гоголем очаровывать серый Питер.