Веку моему...
In the old age black was not counted fair,
Or if it were, it bore not beauty's name;
But now is black beauty's successive heir,
And beauty slander'd with a bastard shame:
For since each hand hath put on nature's power,
Fairing the foul with art's false borrow'd face,
Sweet beauty hath no name, no holy bower,
But is profaned, if not lives in disgrace.
Therefore my mistress' brows are raven black,
Her eyes so suited, and they mourners seem
At such who, not born fair, no beauty lack,
Slandering creation with a false esteem:
Yet so they mourn, becoming of their woe,
That every tongue says beauty should look so.
Не чёрный цвет виновен в том, что бес,
Ну, тот, с плодом и ласками у Древа,
Воспринят был праправнуками Евы,
Как нечто то, за что потом с небес.
На дол, где мёд и чище и светлей,
И ввысь уже с листочками побеги,
Где можно всё от страсти и до неги,
А вкус цветной тех сладостей с ветвей.
Да глазок синь - с них занавесь снята!..
Зрачки же мглы, они ведь, вспыхнет пламя
Свечи иль звёзд над голыми телами,
Обрящут вмиг горячие цвета.
А смоль волос, за что ругают ночь,
Чрез год-другой, как вихрь, умчится прочь.