Мой литгерой сложил тромбон
и, плешь похоронив под шапкой,
шагнул в проем двери.
Исполнив шаг походкой шаткой,
случайно ногу на картошку-фри
поставил и, — привет Ньютон.
Поспешно отряхнув колени,
к семье стремится литгерой
с корпоратива, где игрой
смыкал он связи поколений.
Любовно к шее льнет кашне
и кое-что звенит в мошне.
“Делов-то, мигом через площадь,
а там дворами и домой
— горячий борщ, жена и дети.”
А площадь полнилась толпой:
плакаты, лай, бронежилеты.
Герой, навьюченный, как лошадь,
подарки прёт. Картошка-фри
опять метнулась под ботинки,
тромбон блеснул стволом, снежинки
герой узрел — и был убит.
Убит — как женщина. Убит —
как мальчуган, как инвалид.
На мокрой, грязной мостовой
чернел футляр и кровь алела,
навечно покидая плоть.
Толпа треща, как парабеллум,
в себе накапливала злобь.
Герой, толпы не слыша вой,
смотрел на снег, а снег, летая,
ложился на лицо не тая.
Январь 2016 Сиэтл