Посвящаю памяти своего однокурсника,
архитектора Евгения Жарко.
Людская память, вороша свое, былое,
Декабрь не выдаст никогда за светлый май.
Но это было наше время молодое!
Друзей и молодость свою не забывай!..
Еще раз вспомню этот город в устье Юга,
Притока правого для Сухоны реки.
Зима там длинная. До марта злится вьюга.
А лето коротко, сколь помнят старики.
И до сих пор там серо все, из древесины,-
И крепко срубленные избы, и забор.
И, чтобы ноги не тонули, как в трясине,
Там тротуар из досок где-то до сих пор.
Как заповедник, этот город! Мекка зодчих!
В нем подпирают небо маковки церквей.
Один из лучших, белокаменных, полночных.
Труд мастеров исконно северных кровей.
То был июль. И день довольно-таки жарок.
И никого, где трав некошенных пустырь…
Для архитектора безлюдье, как подарок,-
Там я и Женька рисовали монастырь.
Тот монастырь,
где был разрушен город Гледен,
Напротив Устюга, вблизи слиянья рек.
И лик его на фоне неба строг и бледен.
Да! Место выбрал гениальный человек!
А речка Юг, что с юга к северу несется!
Не представлял, что столь стремителен поток.
И куст в воде, как от порыва ветра, гнется.
А за рекою луг, бескрайний на восток.
Мне захотелось очень в Юге искупаться.
Едва поплыв, успел трусы свои поймать.
А мог бы просто так, наказанным, остаться,-
Буквально в том, в чем родила когда-то мать…
Потом пустились мы в полдневную прогулку,
Вдвоем с Евгением, в ближайшую тайгу.
Казалось,- просто, как бродить по переулку,
Как будто бабочек ловить, что на лугу.
На самом деле я сломал еловый лапник
И всю дорогу им махал над головой.
В тайге комар! А овод,- просто злой похабник!
А мы в рубашках, руки голы,- на убой.
Под солнцем лист кустов, и чистый, и зеленый.
Но снизу каждый,- тень для сотни комаров.
Я был немало пораженно-удивленный,
Что, весь искусанный, остался жив-здоров.
Зато теперь я знаю, где краснеет клюква.
А голубика! Что за прелесть,- нет вкусней!
Мы по тайге вдвоем брели, почти без звука.
Ковер из мхов и ягод, - неба голубей.
В сухих болотах кочки,- мягкие подушки.
Я падал в рост, лицом, в высокий бархат мхов.
Здесь земляники крупной целые опушки.
И масса птиц. Живых не встретилось мехов.
Но в стороне весь лес в болотах и озерах.
И отражались в них продления стволов.
Здесь выжить мог лишь только кто-то, из матерых,-
Из лесорубов, а быть может, зверолов.
Не заблудились мы. И это было счастье!
Пришли уставшие, но с памятью на век…
Вернуть бы прошлое и Женьку в одночасье.
Ушел недавно этот славный человек.
А ведь с семьей его дружил когда-то Репин.
Еще в Чугуеве, где прежде проживал.
Как дед, отец, был Женька сам великолепен,
Когда в руке резец по дереву держал.
И, вспомнив город нашей практики обмерной,
Я вспомнил друга тех далеких моих дней.
Пожалуй, жизнь,- всего этюд! И эфемерный.
Но стоит линией быть правильной на ней.
06.01.2016 г.
Рисунок автора.
Троице-Гледенский монастырь. г.Великий Устюг. 1963 г.