Абдулмеджид Курбанов
КОГДА ПОГАСНЕТ СОЛНЦЕ
или
НАЧАЛО КОНЦА
(Пьеса).
Действующие лица:
1.Селим – столетний старик.
2.Селимат – 60 лет, жена Селима.
3.Ханум – сельчанка, 30 лет.
4.Гамза – юродивый, 30 лет.
5.Пожилой – 70 лет.
6.Голос – возраста нет.
7. Мулла – 40 лет.
8.Сурижат – 70 лет.
9.Абдулла – 40 лет.
10. Ханмагомед – 80 лет.
11. Ибрагим – 60 лет.
12.Гашим - 40 лет.
13. Рамазан- 50 лет.
14. Группа сельчан.
15. Пери - соседка.
1-й акт.
(Комната. На диване, одевшись, спит столетний белобородый старик. Раздаются выстрелы из ружья. Селимат врывается в комнату.) Селимат: - Вставай, муж, быстро вставай. Говорят, что солнце угасает, судный день наступает. Что же нам делать? (Поднимает руки к небу). Помоги нам, Господи! Как могли, мы молились, уразу держали, милостыню давали. Пощади нас, Господи! До смерти тебе поклонялись бы, молились бы тебе, о Господи! Пощади нас, Господи, не дай наступать судному дню! (Раздается гром, сверкает молния, но старик не пробуждается. Селимат трясет старика). Вставай, муж, вставай. Говорят, что солнце угасает, судный день наступает. Попроси у Господа пощады к нам. Ты обездоленный, твое слово, может быть, быстро дойдет до Господа. Попроси у него пощады к нам. (Плачет навзрыд. Вдруг раздается грохот, словно небеса упали на землю. Старик вздрагивается и падает с дивана, сразу вскакивает и, протирая глаза, садится на диван). Селим: - Такой прекрасный сон я видел, зачем ты меня разбудила, жена? Селимат: (Плача). - Говорят, что солнце угасает, судный день наступает… Селим: (Не слыша слов жены). - Я сидел на балконе старого дома моего дедушки. Шел весенний теплый дождь, и теплые капли дождя я собирал в горстки. О благодатные капли теплого весеннего дождя! Их теплота, какое-то волшебство прошли из кончиков моих рук до мозга головы. По телу такая дрожь прошла, и мне показалось, что я стал видеть: вдруг из-за туч показалось солнце, из долины реки до вершины горы протянулась радуга. Зеленые горы, цветущие сады, одна приятнее другой мелодии разных птиц – как будто наше село райский сад!.. Селимат: (Невмоготу молчать). - О счастливый! Тебе, обездоленному, и так скоро посчастливится рай, а обо мне, прожившей с тобой сорок лет жизни, почему не думаешь? Ради меня хоть слово вымолвить Господу не хочешь же! (Плачет). Судный день наступает, солнце угасает, говорят… Селим: - Как угасает?.. (Протирает глаза). А в комнате почему светло? Селимат: (Бьет ладонями по своим коленям). - О чудо!.. Когда слепой говорит, что в комнате светло, как же не угаснет солнце, как же не наступить судный день? Селим: (Гневно). - Кто слепой? Совладай своим ртом, женщина. Один раз в жизни я говорю больше тебя, и то не можешь дослушать. (Селимат пытается бесшумно выйти из комнаты). Стой, жена, чем рассказывать про сон каждому, кто будет спрашивать, лучше рассказать его одной женщине, остальные все узнают. Селимат: (Удивленно). - Как ты узнал, муж, что я выходила из комнаты?
Селим: - Не узнал, а увидел. Вопросы потом задашь, вначале дослушай про мой сон… Потом на веранду старого дома моего дедушки пришел высокий белобородый старец. Он нежным голосом, словно течет вода родника, так сказал мне: «Не видя света солнца, не слыша голоса родного ребенка, тебе исполнилось сто лет, раб божий Селим, но ты никогда не впадал в отчаяние, не завидовал тем, у кого полон дом богатством и детьми, кто был зрячим, поэтому Господь сегодня дает тебе зрение». Так сказав, он три раза провел своим пальцем по моим глазам. Я действительно стал видеть. Не успел я его поблагодарить, ты меня разбудила. Жаль…
Селимат: - Хочешь сказать, что теперь стал видеть?
Селим: - Да, я стал видеть
Селимат: - Да, стал видеть! (С издевкой) Ты скажешь, что стал видеть, и все поверят.
Селим: - Кто хочет - поверит, кто не хочет – не поверит.
Голос Гамзы под окном: - Дядя Селим, все сельчане собираются у мечети, вы тоже приходите с садакой туда.
Селимат: (Подходит к окну) - Знаем, придем, Гамза, ты иди. (Заговорщически). Больше ни кому не говори, муж, что стал видеть. Если скажешь, что стал видеть, сельчане посмеются над тобой: скажут, что Селим был до сих пор только слепым, а теперь стал и сумашедшим. Слушай меня, муж, в судный день, когда будет божий суд, тоже скажи, что слепой, говорят, что таким, как ты обездоленным без суда сразу открываются ворота рая. Может быть, с тобою и меня туда пустят…
Селим: - Нет! Зачем я буду обманывать? Чтоб попасть в рай? Вместо того, чтоб поблагодарить того, кто дал мне сегодня зрение, сказать, что слепой? Разве может быть больше этого грех?
Селимат: - Молчи, муж, молчи. Кто услышит, тот осрамит тебя. То кажущееся тебе, что ты стал видеть, может быть еще сон?
Селим: - Нет, не так. В моем сне тебя не было, а теперь вот я тебя вижу. Я вижу! (Радостно) Какой прекрасный день!
Селимат: - Покайся, муж. Грех возьмешь на душу. Солнце угасает, судный день наступает, все люди в испуге, а ты радуешься – какой прекрасный день! Может быть, тебя на эти слова шайтан науськивает? Покайся, от науськивания шайтана пусть Господь сбережет…
Селим: (Прерывая слова жены). - Сказано: от науськивания шайтана и от козней женщины пусть Господь сбережет. Почему так сказано, я сегодня окончательно понял: когда красота женщины такова, каково будет ее коварство?
Селимат: - Смотри на него, столетний старичок шестидесятилетней женщине какие слова говорит. А если ты увидел бы меня в моей молодости, тогда что сказал бы? А если увидишь полуодетых современных девушек, тогда что скажешь?
Селим: - Не знаю. Не увидев, что я скажу? Одно точно знаю – сказано: от науськивания шайтана и от козней женщины пусть Господь сбережет.
Селимат: - Покайся, покайся, что ты говоришь, муж? Если ты в действительности стал видеть, то я очень рада. Но боюсь, что ты заблуждаешься. Желающих обхитрить слепого найдутся много…
Селим: Еще раз повторяю, я больше не слепой. (Гневно) Я вижу, ты слышишь? Я вижу!!!
Селимат: - Не в обиду сказала, муж. Прости. (Капризничая). Если ты в действительности стал видеть, тронь-ка пальцем мой нос. (Подбоченившись, Селимат отходит чуть в сторону, смотрит гордо на Селима, когда Селим приближается к ней, отходит на шаг в сторону, но Селим молча трогает ее нос пальцем). Вай-вай! Какое большое чудо! Сто лет живший незрячим мой муж сегодня стал видеть! Вай-вай! Наверняка судный день наступает!
Селим: - Ты не рада что ли, жена?
Селимат: - Чему? Наступлению судного дня или тому, что ты стал видеть?
Селим: - Тому, что я стал видеть.
Селимат: - Что за слова, муж? Тому, что ты стал видеть, я очень рада, но одно меня печалит: говорят, что сегодня утром солнце начало угасать, а когда угаснет солнце, говорят, наступает судный день. Сто лет ты прожил на земле достойно рая, а теперь за каких-то несколько дней, если зрение обманет тебя, свернет с правильного пути, я боюсь. (Плача). Я до сих пор надеялась, что с тобой, обездоленным, попаду в рай. А теперь ты не обездоленный, кто знает, и перед тобой откроются или не откроются ворота рая.
Селим: - Если не тебе, которой сорок лет ухаживала за слепым мужем, не имея даже ребенка на земле, то кому же предназначен рай?
Селимат: - Господи, не дай угаснуть солнцу, не дай наступить судному дню.
Селим: - Солнце угасает, говоришь? (Смотрит через окно). Действительно, этот мир намного темнее мира, которого я видел во сне. Может быть, тучи накрыли небо, и ожидается гроза?
Селимат: - Нет, муж, не так. Сегодня рано утром вставшие выгнать свою скотину сельчане в одно маленькое мгновенье увидели солнце. Говорят, оно еле-еле светило, еле-еле можно было определить его местоположение. Было чуть-чуть красным. Еще говорят, наш сельский мулла сказал, что какие бы черные тучи не укрывали бы солнце, день не должен быть таким темным, если солнце не угасает и за ним не наступает судный день.
Селим: - Мулла сказал, что солнце угасает и судный день наступает, говоришь?
Селимат: - Да, да, говорят, так сказал мулла. Я не слышала, но соседки сказали мне, что мулла сам пошел на кладбище, чтобы прочитать молитвы, а сельчанам сказал, чтоб они чуть позже с милостыней пришли туда. Сельчане все собрались у мечети, меня послали за тобой. Ты - впереди, остальные -за тобой – с милостыней хотят идти на кладбище.
Селим: - Если одним жертвоприношением на кладбище можно было бы отсрочить наступление судного дня, люди никогда не дали бы ему наступить. Это, во-первых. Во-вторых: что имеет начало, то имеет и конец. Сила Господа безгранична, он не будет спрашивать у людей, что ему делать, в том числе, если будет угасать солнце и наступать судный день, потому что, когда зажигал солнце, создавал Землю, Господь ни у кого не спросил.
Селимат: - Ты откуда знаешь, муж, такие мудрые слова? Раньше ведь чем услышать от тебя слово, легче было выжать воду из камня. Сегодня ты, чем наш сельский мулла, мудрые слова говоришь.
Селим: - Действительно, я сегодня много слов сказал. Ты, наверное, устала слушать меня, жена. Прости.
Селимат: - Нет, нет, муж, я не устала. Говори, говори. Я очень рада. (Ткнув пальцем в лоб). Да… Пришедший к тебе во сне белобородый старик наверняка был ангелом. Говорят, кого коснется рука ангела, тот становится святым, поэтому ты сегодня мудрые слова говоришь…
Селим: (Прерывает слова жены с издевкой). - И святой человек, и его жена в судный день попадают в рай, не говорят? Мне кажется, сегодня у тебя одна цель: любым способом попасть в рай.
Селимат: (С показной обидой) - На него посмотри, какие слова говорит. В раю с тобой, если даже меня не будет, твоя первая жена и сорок гурий будут, говорят. Я о тебе забочусь, я не хочу, чтобы ты из-за того, что стал зрячим, заблудился на этой земле.
Селим: - Заблуждаются не глаза, заблуждается сердце. Я к мечети пойду, не годится, чтоб сельчане ждали меня.
Селимат: - Не спеши, муж. Где ты видел, чтоб святой человек шел к людям? К святому люди сами придут. Воистину ты святой! Сперва я пойду к мечети, расскажу твой сон сельчанам, если опоздаю рассказать, некоторые могут не поверить. (Селимат подходит к дверям, в дверях ей встречается соседка).
Пери: - Тетя Селимат, и сказать неудобно, и не сказать не могу. (Секретничая). Сумашедший Гамза у мечети мне по секрету сказал, что дядя Селим сегодня стал видеть. Поверить сумашедшему не могу. Когда ты опаздывала приходить к мечети, я пришла спросить у тебя. Правда ли это?
Селимат: - Сумашествие Гамза за деньги не купил же, соседка. Гамза обездоленный богом человек, то, что он говорит, почему истиной быть не может? К моему мужу сегодня утром во сне ангел пришел. Ангел провел пальцем по его глазам, и он стал видеть. То, что стал видеть, оставим в стороне, мой муж такие мудрые слова стал говорить, думаю, он стал святым.
Пери: - Чудо! Вай-вай! (Уходит).
Селимат: - Сказать одно слово нашей соседке больше, чем выступить по радио, муж. Радио некоторые могут не слушать, а она всех силой заставит слушать себя. Посмотришь, пройдет немного времени, сельчане все к нам домой придут.
Селим: - Не такой я большой человек, чтоб все сельчане ко мне пришли. Я должен немедленно идти к мечети, приготовь милостыню.
Селимат: - Нет, нет, муж, если ты пойдешь к мечети, сельчане могут подумать по-другому. Возьми в руки Коран, садись на самое почетное место и вспоминай мудрые слова, святой человек, а люди сами к тебе придут.
Селим: (Гневно) - Если еще раз услышу от тебя, что я святой человек, то получишь от меня пощечину. Чтобы взять в руки священную книгу, я читать умею что ли? Ты над кем смеешься?
Селимат: - Не в обиду сказала, муж. Хочешь, без Корана сиди. Я подмету нашу комнату. (Селимат подметает комнату, Селим подходит к окну).
Селим: - Сельчане идут, подушки поставь, жена. (В комнату заходят сельчане, Селим приветствует их, держа каждого за руку, рассаживает на подушки).
Пожилой: - Прости нас, дядя Селим, что без разрешения пришли. У нас к тебе два вопроса: на первый вопрос мы получили ответ увиденным своими глазами. О Аллах, пусть свет твоих очей не уменьшится, пусть Аллах даст тебе долгую жизнь. (Все говорят «Аминь»).
Селим: - Спасибо, сельчане, и вам пусть добро будет.
Пожилой: - Второй вопрос у нас такой: говорят, солнце угасает, судный день наступает, какова будет наша участь, дядя Селим? Как нам готовиться к спросу в судный день, каков будет он?
Селим: И угасание солнца, и наступление судного дня – дела божьи, сельчане, а божьи дела неисповедимы. Попросим у Аллаха снисхождения к нам. Он любит просящих. Пусть наш конец будет хорошим. (Все говорят «Аминь»). Сто лет прожил я на этой земле, то, что слышал от наших дедов, прадедов, то и расскажу вам. Я, как вы знаете, неграмотный человек, я и не святой, если ошибусь, пусть Аллах простит, и вы простите. (Все говорят «пусть простит»). К судному дню мы всю жизнь должны готовиться, сельчане. А подготовка в чем заключается? Всегда помнить Аллаха, поклоняться Аллаху, другого человека любить от сердца, как самого себя, помогать другому человеку и словом, и посильным делом. Если коротко говорить, исполнять обязанности мусульманина. Эти обязанности в судный день исполнить невозможно. Как я слышал, как я знаю, каким будет судный день, слушайте. (Занавес).
2-ой акт.
(До открытия занавеса раздается грохот, словно небеса упали на землю. В центре сцены – весы (мизан терезар), на правой стороне - стопка белых книг, а на левой стороне – стопка черных книг, с правой стороны на сцену падает зеленый свет, а с левой стороны – красный. Люди в саванах стоят лицом к весам. Раздается звук горна (зурны). Открывается занавес).
Голос: - Пришло время спроса в судный день, рабы божьи. Вы увидите на весах всё, что сделал каждый из вас в своей жизни на земле: и добро, даже маленькое, как песчинка; и зло, даже маленькое, как песчинка. Вы сегодня ничего изменить не сможете, вам остается одно: взять в руки указанную вам книгу и идти по указанному вам пути.
Раба божья Сурижат. Ты родила десятерых детей и вырастила их. Приготовить пищу для большой семьи – это большое благо (саваб). Поставь свои книги на весы. Смотри на весы: твоя чаша добра сильно перевешивает. Возьми в правую руку белую книгу и правым путем иди в рай. (С правой стороны сцены увеличивается зеленый свет, раздаются трели птиц, со словами «иди за мной» приходит гурия и уводит Сурижат за собой).
Раб божий Абдула. Ты убил мусульманина, у которого не было непростительной вины перед тобой, спрос с тебя будет коротким. Ставь свои книги на весы. Смотри, твоя чаша грехов слишком опустилась. Возьми в левую руку свою черную книгу и иди левым путем а ад. (С левой стороны сцены увеличивается свет огня, раздаются стоны, крики людей, со словами «иди за мной» приходит черт и уводит Абдулу за собой).
Раб божий Ханмагомед. Ты зачем спрятался позади всех? На земле ты всегда ходил впереди людей, на торжествах ты всегда садился на самом почетном месте. Выходи сейчас к весам, поставь на них свои книги. Кто впереди народа, тот должен быть честным, а ты был другим: кто даст тебе хороший подарок или скажет льстивое слово, ты за того заступался; безвинного человека, если тебе подарок не давал и не хвалил тебя, а говорил справедливые слова, наказывал. Если перечислять все твои грехи, много времени понадобится, но об одном деле нельзя не сказать. Помнишь время, когда за богатые подарки и за высокую должность ты предал свой народ? Из-за твоего предательства тогда два отряда из лучших сыновей твоего народа пали под клинками безжалостных врагов, потому что ты со своим отрядом убежал с поля боя, открыв дорогу врагам в тыл тем двум отрядам. Тогда враги разгромили множество сел, сожгли дома, разграбили богатство, потом, собрав детей, стариков, женщин на тока, обмолотили их, а тебе из разграбленного дали богатый подарок и высокую должность. После этого, сколько бы ты не старался делать добро, давал милостыню, твоя чаша грехов теперь перевешивает. Ханмагомед, подними голову, где твоя горделивость? Где твоя прекрасная крепость, широкие равнины, бессметные богатства? Как на всех, и на тебе один саван. Попроси у родственников, слуг, друзей, земляков недостающее тебе благо (саваб). (Мгновенье молчания). Видишь, никто из своих благ ни чуточку не хочет отдать тебе, потому что ты не заслужил такого уважения. Возьми в левую руку свою черную книгу и иди левым путем а ад. (С левой стороны сцены увеличивается свет огня, раздаются стоны, крики людей, со словами «иди за мной» приходит черт и уводит Ханмагомеда за собой).
Раб божий Ибрагим. Подойди к весам и постав на них свои книги. Сколько бы трудностей не выпало тебе в жизни, ты никого не предал, за богатством, славой и должностью не гнался. Честным трудом ты зарабатывал себе и своей семье дозволенный (халал) кусок хлеба. В твоей белой книге тебе больше всего благ (саваб) написано за заботу о своих родителях, за то, что ты не пререкался с ними, за то, что, хотя твоя мама 10 лет лежала в постели больной, ты не разу не вышел из терпения, ни одного плохого слова не сказал о своей матери людям. Ты, говоривший слова назидания людям, миривший не разговаривающих друг с другом, никогда не сплетничавший, достоин идти правым путем. Возьми в правую руку белую книгу и правым путем иди в рай. (С правой стороны сцены увеличивается зеленый свет, раздаются трели птиц, со словами «иди за мной» приходит гурия и уводит Ибрагима за собой).
Раб божий Гашим. Ты – обездоленный. Ты видел в жизни много трудностей, вытерпел невзгоды, но ты не стал жестоким, безжалостным. То, что тебе давали другие, ты делил с такими, как ты, даже делился с птицами, животными. Ставь свои книги на весы. Весы указывают тебе на правый путь. Возьми в правую руку белую книгу и правым путем иди в рай. (С правой стороны сцены увеличивается зеленый свет, раздаются трели птиц, со словами «иди за мной» приходит гурия и уводит Гашима за собой).
Ты зачем оторопел, раб божий Рамазан? Подойди к весам. Ты очень много трудился на земле, свершал вменённые тебе в обязанность все намазы, держал уразу, родителей своих не обижал, но твое сердце всегда было полно завистью и жестокостью. Если на поле у другого вырастал лучше твоего урожай, ты гневался, если корова соседа отелится двойней, твое сердце разрывалось от черной зависти. Ты не знал предела ни алчности, ни жестокости. Помнишь событие, произошедшее на твоем поле в год твоей смерти? Тогда ты забыл о наступлении судного дня, подумал, когда наступить день спроса, не будет свидетеля тому делу. Вот я свидетель всех дел и на земле, и на небесах! В тот год самый хороший урожай в вашем селе вырос на твоем поле, но тебе и это показалось мало. В один день, когда рано утром ты пришел на поле для жатвы, там ты увидел нищего, собиравшего в горстки зернышки пшеницы. Когда ты крикнул, у нищего все зернышки выпали из рук, ни одно не успел скушать, но ты начал избивать его. Не взирая на мольбы пришедших за тобой на поле твоей жены и дочери, ты до устали избил нищего и бросил его в крапиву на краю поля. Ты не позволил жене и дочери даже напоить его водой. Оставшись дотемна на поле, когда ты уходил домой, подумав, что нищий, очнувшись, опять начнет кушать зернышки с твоего поля, бросил его на ветви дикой сливы. Даже капающие одна за другой из колотого острыми колючками дикой сливы тела нищего капли крови не смогли привнести жалость в твое сердце. На следующий день, когда рано утром ты приходил на поле, нищий был мертв, глаза его выклевали черные вороны. Чтоб об этом не узнали сельчане, ты труп нищего, даже не обмыв, бросил в яму на поляне недалеко от твоего поля, образовавшую от удара молнии, засыпал сначала камнями, потом – землей, а своей жене и дочери сказал, что утром видел, как нищий, украв много зернышек с поля, уходил. В том же году в конце лета ты пас овец на той же поляне, и молния ударила тебя. Такой жестокостью, алчностью сохраненный тобой урожай стал жертвоприношением (садакьа) тебе. Впереди тебя сдавший спрос был убитый тобой тот нищий, ты оторопел, что он узнает тебя. Ставь свои книги на весы. Смотри, твоя чаша грехов слишком опустилась. Возьми в левую руку свою черную книгу и иди левым путем в ад. (С левой стороны сцены увеличивается свет огня, раздаются стоны, крики людей, со словами «иди за мной» приходит черт и уводит Рамазана за собой).
3 – й акт.
(Обстановка сцены конца первого акта. Медленно светает).
Сельчане: - Слава Аллаху! Солнце не погасло, судный день не настал! Слава Аллаху!
Селим: Радуйтесь, сельчане! Милость Аллаха не имеет границ, но не забывайте, что каждого из нас ждет судный день. Наши прадеды говорили: работай, будто сто лет будешь жить, поклоняйся Аллаху, делай добро, будто завтра умрешь. То, что останется нам, - это не богатство, собранное нами, не должность, на которой мы были, а поклонение и добро, сделанные нами. Пусть Аллах каждого из нас поставит на истинный путь, а нам даст силы идти по этому пути. (Все говорят «Амин!» - 3 раза).
Пожилой: - За хороший совет тебе спасибо, дядя Селим. До наступления Большого праздника, иншаллагь, изберем тебя имамом мечети нашего села. Как я говорю, сельчане?
Голоса: - Хорошо говоришь, иншаллагь, изберем. (Сельчане уходят, Ханум возвращается).
Ханум: (Стыдливо). - Дядя Селим, и спрашивать неудобно, но, все-таки, можно задать один вопрос тебе?
Селим: - Узнавать то, что не знаешь, никогда не надо стыдиться. Оставаться незнающим нехорошо. Спроси.
Селимат: - Ханум стыдится у тебя спросить, поэтому и не спрашивает, а вопрос такой: вправду в судный день незамужнюю женщину детородного возраста без суда сбросят в самый страшный ад?
Селим: (Смеется) - Кто вам такое сказал? Наверняка неженатый, но желающий жениться мужчина сказал.
Ханум: - Нет, наш сельский мулла так сказал мне. Он сказал, если я не выйду за него замуж, то непременно попаду в ад.
Селим: - Вах, вы не шутите. Я такое не слышал, но одно знаю точно: ни один человек не должен быть рабом другого человека. Поэтому в создании семьи тоже не дозволено насилие.
Селимат: - Наш мулла говорит, что он мусульманин, поэтому по шариату имеет право привести в дом четырех жен одновременно.
Селим: - Кто ссылается на шариат, тот должен исполнять весь шариат, но, к сожалению, многие в шариате видят лишь то место, где разрешено привести четырех жен. (В комнату заходит Гамза, за ним – мулла).
Гамза: - Вот где они! Тетя Ханум, тебе же сказано было прийти на кладбище. (Делает попытку схватить Ханум за руку, но Селим преграждает ему дорогу).
Селим: - На кладбище все успеют, даже если кто не захочет, когда настанет срок, тогда и его понесут туда, Гамза.
Мулла: - Речь не идет о покойниках, дядя-шутник. (Гневно). Сперва подумай, потом – шути.
Селим: - А ты, дядя-мулла, сначала посмотри, что у тебя на голове, потом дашь советы.
Мулла: (Несколько раз проводит рукой по своей голове, потом поправляет тюбетейку). - Когда слепой говорит зрячему «смотри», как же не наступит судный день?
Селим: - Я не слепой, мулла, с утра сегодняшнего дня я стал видеть. Вот теперь я вижу твои горделивость и чванство.
Мулла: - Если видишь, скажи-ка, по какую мою руку стоит Гамза?
Селим: - По левую руку.
Мулла: (Обходя Селима, бьет ладошами себе по коленям) Астафируллагь! (3 раза). - Сто лет живший слепым человек если сегодня стал видеть, как же не наступит судный день? Астафируллагь! (3 раза).
Селим: (С издевкой) – И когда наступит судный день, незамужнюю женщину детородного возраста без суда сразу в самый страшный ад не бросят ли, мулла?
Мулла: (Удивленно). - Об этом ты откуда знаешь?
Селим: - То, что знают двое, это не тайна, так говорили наши прадеды.
Почему ты мучаешь Ханум?
Мулла: - Туб астафируллагь! (3 раза). Если ставший видеть лишь сегодня человек сразу глаз положил на вдову, здесь дела джинов-шайтанов, а то сто лет проживший слепым человек вдруг почему станет зрячим? (С издевкой). Он еще имамом мечети хочет стать!
Селим: - Дела божьи неисповедимы, и нет такого чуда, которого он не мог бы совершить. (Мулла что-то шепчет на ухо Гамзе). То, что сегодня я стал видеть, тоже божье дело, хвала Всевышнему. А избрание имама мечети села – это дело джамаата села, и не твое, и не мое.
Гамза: (Вынув кинжал у муллы, подходит к Селиму). - В тебе вселился джин, дядя Селим, надо немедленно выпустить его из тебя. (Со словами «Астафируллагь!» вонзает кинжал в Селима, мулла, как заяц, убегает из комнаты).
Селим: (Держась за живот) - Ты что сделал, Гамза?
Гамза: (В недоумении). - Выпустил из тебя джина, дядя Селим.
Селим: - Во мне джина не было, Гамза. Тот, кто натравил тебя на это дело, сам джин.
Гамза: - Вах,кровь выходит, джин не выходит. Меня обманули! Убью того, кто меня обманул! (Гамза, размахивая кинжалом, убегает из комнаты, Селимат и Ханум осторожно кладут Селима на диван).
Ханум: - Я пойду и позову врача.
Селим: - Не надо, я думаю, что мой врач уже пришел ко мне, позовите чтеца «Ясина». Вот для меня угасает солнце, наступает судный день. (Ханум уходит, Селимат плачет). Не плачь, жена, подойди поближе. Из твоих рук много лет я хлеб кушал. Много лет ты ухаживала за мной, сделай твою заботу мне халал, прости душу грешную.
Селимат: (Плача).- Халал делаю, прощаю с пожелания добра и здоровья. (Еще громче плачет). На этом свете оставив меня одного, ты куда уходишь, муж?
Селим: - Успокойся, жена. На всё воля божья. Мы все на этой земле гости, а гости рано или поздно уходят. Если я обидел тебя, прости. (В комнату с Кораном под мышкой заходит пожилой мужчина и Ханум).
Ханум: - В мечети Гамза убил муллу, а сам убежал на скалы, гоняясь, с его слов, за джином, который вышел из муллы.
Селимат: - Молчи, молчи, этот бедняга закрывает глаза. (Мгновения молчания).
Селим: -Ашгьаду ала лаиллагьа илаллгь, ашгьаду анна Мугьаммада расулуллагь! (3 раза повторяет, с каждым разом все тише, одновременно темнеет и становится совсем темно, раздаются грохоты, как в начале первого акта).
(Занавес).
(Подстрочный перевод с табасаранского языка)